А вот если ружья спёр кто-то совсем посторонний…
— Не совсем, — поправил Ванька. — Мы ведь уже решили, что это обязательно должен быть кто-то знакомый.
— А ведь этот полковник ещё намекал, что ружья могли взять наши папы!.. — припомнила Фантик. — Точно, он сам ружья и прибрал! Поэтому и старается теперь валить с больной головы на здоровую!
— А вдруг ружья и впрямь взяли наши папы? — вопросил Ванька.
— Спятил?! — вскинулась на него Фантик. — Они не воры!
— Я и не говорю, что они их украли! — возмутился Ванька. — Я о том, что ведь и нашему папе придётся несладко, если с министром что-нибудь случится на охоте. Вот он и договорился с твоим папой, что они спрячут ружья, чтобы охота не состоялась — а потом вернут!
— Ага, и взломали при этом багажник, — язвительно сказал я. — Может, отец и спрятал бы ружья, понимая, что без них министр будет в большей безопасности, но калечить чужую машину ни он, ни дядя Серёжа не стали бы. Это просто исключено! И потом, не забывай, Топа занервничал, когда ни наших пап, ни охранников рядом с машиной не было!.. И следы колёс посторонней машины появились в те пятнадцать минут, когда отец с дядей Серёжей ездили за досками! Так что мы достаточно точно знаем время преступления, — стараясь говорить посолидней, закончил я, — и теперь надо проверять, есть ли на это время алиби у всех потенциально подозреваемых.
— У каких подозреваемых? — спросил Ванька.
— Ну, у всех, кто даст нам повод их заподозрить, — объяснил я.
— Так бы попросту и говорил… — проворчал Ванька.
Нам пришлось прервать разговор, потому что мы миновали поворот дороги и увидели машину, завязшую в снегу, и людей, которые её тащили. Она уже почти подалась. Михаил сидел за рулём УАЗика, к которому автомобиль министра был прицеплен стальным тросом, а остальные толкали сзади — министр не слабее остальных. УАЗик рычал мотором, а его колеса чуть заметно поворачивались.
— Давай!.. — покрикивал Степан Артёмович. — Давай!.. Ещё чуток!..
Он налёг своим могучим плечом, машина дрогнула и как-то совсем легко пошла по доскам из канавы. УАЗик рванул — и через несколько секунд машина стояла на дороге, совершенно целёхонькая (если, разумеется, не считать сломанного замка багажника, но ведь это не было заметно).
— Вот так-то! — министр поглядел на свои кулачищи, расправил плечи и глубоко, всей грудью, вдохнул морозный воздух. — Учитесь, пока я жив!
У полковника Юрия лицо слегка скривилось, будто он хотел сказать «Типун вам на язык, Степан Артёмович!» — но сдержался. Похоже, на любой намёк, что министр может когда-нибудь умереть, охрана реагировала очень болезненно. И неудивительно.
— Здорово, ребятки! — замахал нам рукой Михаил, заметивший нас первым. — Как видите, мы спасли вашу честь!
— А, наши герои! — пробасил министр. — Что ж, долг платежом красен! Теперь спасайте честь взрослых — найдите ружья и исправьте то, что напортачили эти разини! — он добродушно рассмеялся и хлопнул отца по плечу. Думаю, менее крепкий человек, чем отец, присел бы от этого дружеского хлопка. — Вы ж понимаете, что это шутка? Так что не обижайтесь на «разиню»!
Вряд ли министр так деликатничает со всеми подряд, подумал я. Характер министра был мне теперь понятен намного больше чем раньше, когда он приезжал в прошлые разы — ведь тогда я был младше и не замечал многого, на что обращал внимание сейчас. И то, что он счёл нужным попросить отца не обижаться, говорило о многом. Да, отец с кем угодно умел себя поставить — при том, что его все любили.
— Ну, не знаю, насколько это шутка, — весело откликнулся отец.
— То есть? — министр слегка нахмурился.
— Я насчёт того, что эти хлопцы и эта гарна девица вполне могут взять да найти вора — и утереть нам всем нос! Они ещё те проныры!
— Хорошо, — серьёзно сказал министр. — Будем считать, что веру в их способности я выразил совсем не в шутку! Так что вы уж не подкачайте меня! — подмигнул он нам.
Мы прямо растерялись — то есть, мы, конечно, понимали, несмотря на все торжественные заверения, что с нами шутят, но всё равно было очень приятно и немного страшновато: раз на нас возлагают такие надежды, то теперь мы просто не имеем права ударить в грязь лицом!
Все взгляды были теперь обращены на нас, и мы почувствовали лёгкое замешательство, не зная, что говорить, и что делать. Нас спас шум приближающейся машины. Из-за поворота дороги на тихой скорости появился УАЗик отца Василия. Священника спасло то, что ехал он очень медленно, потому что, вынырнув из-за поворота, он — как вчера министр — оказался в двух метрах от людей на дороге, и ему пришлось резко крутануть руль, чтобы никого не сбить. УАЗик понесло к обочине…
«Неужели и он?..» — мелькнуло у меня в голове.
Видно, остальные подумали о том же самом — судя по напряжённому выражению их лиц и отвисшим челюстям, с которыми они, оцепенев на месте, следили, как отец Василий сражается с управлением. Ему повезло больше, чем министру — он умудрился остановить машину на дороге, лишь краем колеса задев обочину. Когда УАЗик замер, раздался общий оглушительный хохот.
— Не обижайтесь батюшка! — крикнул министр растерянно выглянувшему из машины священнику. — Мы над собой смеёмся!.. Оказывается, вы водите машину получше, чем мы!
Отец Василий взглянул на глубокую яму в снегу, на доски, на трос, которым машина министра до сих пор была прицеплена к фээсбешной машине — и разом все понял. Он открыл рот, собираясь что-то сказать — но тут вмешался Топа, о котором все подзабыли. Он вдруг бросился к машине священника с таким бешеным лаем, что отец Василий, собиравшийся было вылезти, поспешно захлопнул дверцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59