Ладно, мыслю, впаривай мне поболе. Я-то уж знаю, что тут за грузчики и работяги, и каким манером ты ихний профсоюз уважаешь. Но молчу, естественно, только головой киваю: мол, во всем согласен, и вправду здорово.
- Но что ж мы так сидим? - говорит он. - Надо бы наше соглашение обмыть, а?
И достает бутылку водки хорошей, "Смирновъ", который с твердым знаком. Тут же сигналит, чтобы нам закуску принесли, и закусон - бутербродики такие с огурчиком и селедкой хорошей - тоже здоровый мужик приносит, кобура из-под пиджака выпирает. Я-то, понимаешь, думал, что закуску симпатичная девка подаст - ан нет, у них, оказывается, даже здесь соображения безопасности соблюдаются.
Тяпнули мы по стопочке, я и говорю:
- От кого ж это вы защиту такую возводите? Неужто профсоюз надо с пушками охранять?
- Лучше охранять, - вздыхает Букин. - Ты ж видишь, что творится... Да вон, Феликс Васильевич самый свежий пример. Я-то, понимаешь, с ними в лучших отношениях, а ведь есть такие подлые предприниматели, которым сознательные рабочие, объединившиеся и борющиеся за свои права в смысле ставок и прочего - как кость в горле. Они таких бандюг могут наслать, что иначе не отобьешься!
Чего ж, думаю, на твоем заводе люди без зарплаты сидят и забастовок не устраивают, если ты так сознательных рабочих приветствуешь и за профсоюзы и своевременные выплаты агитируешь? Ну, да, ладно, это я так, про себя комментирую, на лице-то у меня ничего не написано.
- Хорошая водочка, - говорю.
- Хорошая, - кивает он с довольным видом. - Ну, как, в милиции побывать успел?
- Успел, как не успеть.
- Сизова видел?
- Видел. Сидит, как мешком дерьма по голове стукнутый...
- Оно и понятно... Не знаешь, чего он там говорил?
- Не знаю, - пожимаю я плечами. - Начальника спросил, он отвечает показания дает. Какие показания - не расшифровывал. А мне с Сизовым говорить не о чем.
- Это разумеется... Просто любопытно, кой черт понес его милиции сдаваться.
- Так мы ж с вами говорили, что это яснее ясного: смерть брата их напугала! - изумляюсь я.
- Это верно... Что такое? - спрашивает у мужика, заглянувшего в дверь.
- Вас спрашивают... Срочно.
- Кто спрашивает?
- Ну... - мужик замялся.
- Понял, - говорит Букин. - Иду... Извините, неотложные дела.
- Да я-то что... - руками развожу. - Я понимаю.
- Хорошо, - говорит. - Тогда не стесняйтесь, выпивайте, закусывайте.
Вышел, а я и не стесняюсь. Еще стопарик водки принял, выбрал бутербродик с бочком селедки пожирнее, зажевал... хорошо!
И чтой-то, думаю, Букин насчет милицейских дел такой любопытный, и насчет того, что рассказал Сизов, а что не рассказал. Видно, есть у него свой резон. И вообще, вся эта ситуация ему, похоже, как шило в заднице. Но почему?
Возвращается он, вполне спокойный. Будто услышал что-то, его обрадовавшее. Заодно и документы с моим паспортом принес.
- Все! - говорит. - Теперь, Михал Григорьич, распишитесь только здесь и здесь - и мы с вами компаньоны!
Я расписался, паспорт во внутренний карман пиджака убрал, где ему и находиться положено.
- Вы, я гляжу, паспорт пуще зеницы ока бережете! - смеется Букин.
- Еще бы не беречь! - отвечаю. - Паспорт - дело первейшее. Без него никуда. Вон, у Васильича паспорт пропал - поперли, видимо - и сколько проблем из-за этого. И с похоронами, и с прочим.
- Как это поперли? - изумляется Букин. - Никто у него паспорта не крал!
- Как же не крал, - возражаю, - когда и меня, и всех родных милиция из-за этого паспорта дополнительно трясла? Ведь его паспорт аж в Москве всплыл, где совсем другой человек им воспользовался, для какой-то финансовой махинации - кажись, деньги из банка увел!.. - тут я осекся. - А откуда вы знаете, что у Васильича паспорт не крали? - спрашиваю с подозрением. И ругаю себя на чем свет стоит: ведь помолчал бы насчет милиции - глядишь, Букин и поведал бы мне о пропаже паспорта что-то дельное и ценное. По всему видать, что-то ему известно. Но теперь, после упоминания о милиции и о мошенничестве, замкнется, точно. Впрочем, судя по всему, известие о том, что паспорт в Москве возник, и для него оказалось полной неожиданностью - сидит, пасть отвесил, глаза выпучил, ну чистый рак!
- То-то меня сейчас по телефону тягали, - вырывается у него, - а я как дурак!..
Я молчу, жду. Вдруг поосновательней проговорится? Но нет, взял себя в руки, себе и мне по стопарику водки налил, кивает:
- Давай выпьем.
Выпили.
- Так в чем все-таки дело? - спрашиваю.
- Да в том, - говорит он, - что мне буквально на днях Феликс Васильевич данные своего паспорта по телефону диктовал, мы соглашение составляли, такое же, как с вами, да подписать не успели, из-за этой беды...
- Ну, это, - говорю, - ничего не значит. Он данные своего паспорта наизусть знал, так что диктовать мог сколько угодно, а паспорт в это время, как выясняется, был давно потерян... Вот видите, без бюрократии не обойтись. Скажем, подписали бы вы соглашение, а в этот же день в Москве задержали бы человека с паспортом Васильича. Как бы вы потом объясняли, что паспорт раздвоился?
- Да, - говорит он. - Нехорошо получилось. Видно, по этому поводу и звонили мне из самарского угрозыска, спрашивали... А я, как последний идиот, всякую чушь им наболтал!
Вроде, логично все объяснилось. Но ещё один вопрос у меня остался - я ещё подумал, задавать его или не задавать, но решил, что задать будет естественней.
- Тогда ещё одного не понимаю, - говорю. - Мне все компаньоны Васильича, с которыми я говорил, рассказывали, будто он был против того, чтобы подписывать соглашение с вами. А вы говорите, он подписать хотел...
- Он и в само деле очень долго был резко против, - отвечает Букин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112