Вначале он стал было возмущаться и говорить властным голосом, свойственным писцам, но потом, увидев себя в окружении пьяных рож, притих. Нетуб Ашра нагнулся к нему и объяснил, что от того требуется.— Мы покажем тебе папирусы, и ты вслух прочтешь нам то, что на них написано. Если откажешься или попробуешь соврать, тебе будут по одному отрезать пальцы, в первую очередь — большие и указательные, которыми ты держишь калам. Без них ты ничего не будешь стоить. Ты хорошо понял?Обливающийся потом писец все же попытался, несмотря ни на что, сохранить достоинство. Он привык наказывать, а не терпеть оскорбления, и такое непочтение к его чину наполнило его яростью, заглушившей страх.Ути принес замшевый футляр и вытряхнул из него тонкие листы папируса. Писец быстро пробежал их глазами и удивленно поморщился.— Это рецепты духов, — небрежно бросил он. — Они не имеют никакого значения…— И все же читай нам их все, — потребовал Нетуб. — Разве мы похожи на людей, которым это неинтересно? Ты хочешь лишить нас удовольствия хорошо пахнуть? Как ты недобр, мой друг!Разбойники угрожающе загоготали; их смех не предвещал ничего хорошего. Писец поспешил начать расшифровывать знаки, начертанные на папирусе. Слушая его, Ануна с трудом скрывала разочарование, а Нетуб нетерпеливо задавал ей один и тот же вопрос:— Это не то?— Нет, — вздохнула девушка. — Эти духи прекрасны, что правда, то правда, но они известны всем.— Продолжай, — пролаял Нетуб, ударив писца в правое ухо. — Твоя песенка мне не нравится, мне хочется другую.Неожиданно, перебирая листки, чиновник, казалось, чему-то удивился и поднес их к глазам, будто увидел на них некий божественный знак, начертанный разведенной сажей.— Постой-ка… здесь… тут! — лепетал он. — Это печать Анахотепа. Подпись фараона… Написано его рукою. Какая честь… Я, простой писец, могу читать послание, начертанное рукой самого сына Гора. — Он упал на землю перед листком, бормоча слова почтения.— Хватит обезьянничать, читай! — взвыл Нетуб. Тогда писец начал читать благоговейным голосом, словно читал священные строки о жизни в Великой Книге Мертвых:— «Это — как запах ляпис-лазури, раскаленной солнцем пустыни, на которую вдруг падает слеза ребенка и с шипением испаряется; от нее идет тот аромат меда и молока, который могут уловить только женщины. Это похоже на пыльцу миллиона роз, опадающих в сердце гробницы. Только ветер времени может вдруг окутать лики богов. Это подобно аметисту, раскаленному в превратившейся в огненную печь горе, когда цвет его меняется и он испускает ароматы луны, охлажденной солнцем. Благодарю тебя, о Дакомон, сын мой, за предоставленную мне невыразимую радость».Писец умолк, слезы волнения катились по его щекам.— Это все, — тихо сказал он. — Затем представь себе печать Анахотепа… жизнь, сила, здоровье и слава его ка ! — И это все? — изумился Нетуб. — Но ведь это не формула… Здесь же не указан ни один ингредиент! Это не рецепт, а бесполезная бумажка…— Это стихи, — вмешалась Ануна. — И я не уверена, что это бесполезно. Даже если перед нами не точный рецепт, в этом тексте содержатся тонкие наблюдения, отражающие игру воображения благовонщика.Нетуб повернул к ней разгневанное лицо:— Ты хочешь сказать, что можешь создать духи на основании этой идиотской песенки?— Да, — ответила девушка, выдержав его взгляд, — я знаю, что обычным людям это может показаться чепухой, но «нос» способен уловить многое, недоступное им. Позволь мне выучить наизусть эти стихи; мне кажется, я смогу извлечь из них кое-что полезное.Возникло замешательство. Нетуб, Бутака и другие с недоверием смотрели на Ануну, пытаясь угадать, не хочет ли она просто протянуть время, убедив их, что способна составить духи по простому клочку бумаги.— Все так и происходит, — настаивала девушка. — Музыканты слышат музыку в своей голове, а благовонщик чувствует еще не существующие духи.— Ладно, — сказал Нетуб. — Я в этом не разбираюсь и не могу с тобой спорить. Как бы то ни было, у нас нет другого выхода.Ануна присела рядом с писцом и попросила его несколько раз прочитать стихи, пока она не запомнит их наизусть. Это было нелегко, но многократно повторяемые слова рождали в воображении благовонщицы странные аналогии.В отличие от обычных людей она знала, что все предметы имеют свой специфический запах — даже те, которые считаются нейтральными, вроде драгоценных камней. Она много раз проверяла это, раскладывая на мумиях в Доме бальзамирования драгоценности, принесенные семьями покойников. Так она познала своеобразный запах ляпис-лазури, аметиста, изумруда и сердолика. Она знала, что золото имеет ни с чем не сравнимый запах, чем-то напоминающий сок, стекающий со стебля свежесрезанного цветка.Она прикрыла веки и позволила словам Анахотепа смешаться в своем мозгу в некую разбухшую фантастическую массу, составленную из ароматов-призраков.Выучив стихи, она встала.— Я знаю, что вы меня убьете, — спокойно сказал писец. — Окажите мне честь: похороните со стихами фараона. Этим вы доставите мне невыразимую радость. Не будь вас, я бы никогда не имел возможности увидеть текст, написанный его рукою. Никогда. Ведь я всего лишь скромный писец, мне никогда не доводилось видеть такое сокровище. Бесконечно благодарен вам за это.Он поклонился им, вызвав тем самым неистовый смех разбойников, посчитавших его сумасшедшим.В песке вырыли глубокую яму, в которую он попросил положить его со стихами Анахотепа на груди, подобно тому, как кладут детородный орган между ног мумии. Разбойники выполнили его просьбу.Потом они стали засыпать его горячим песком пустыни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92