Сверху было видно, что он плывёт по течению и пытается руками обшаривать дно. Метров через тридцать его вытолкнуло на поверхность. Он поплыл столбиком и выскочил на берег. Снова стал гладить себя и подпрыгивать. В том месте, где он вылез, воткнул в песок ветку.
Таня с Петькой, затаив дыхание, наблюдали. Вот он сходил в кусты и принёс маленький якорь на тонком шёлковом шнуре. Подошёл к тому месту, где была воткнута ветка, раскрутил якорь в воздухе и кинул в реку. Слабый звук всплеска донёсся до вершины скалы. Человек окинул взглядом реку, кусты и стал выбирать из воды шнур. Якорь выполз. На стреловидных лапках ничего не было. Тогда ныряльщик зашёл по пояс в воду и метнул якорь, словно гарпун. Стал тянуть. Задрожал шнур, полетели с него брызги. Человек, не выпуская шнура, вышел на сушу. И потянул по-бурлацки. Оглядывался через левое плечо на воду. Вслед за якорем на берег выползла какая-то штука, обвитая зелёной тиной, похожая на колесо. Ныряльщик присел на корточки и стал очищать плоский предмет.
За спиной ребят зашуршали камни. Таня не успела опомниться, как Петька направил туда стволы двустволки. Послышалось фырканье, и к ним выскочил медвежонок. Петька опустил ружьё, вытер со лба пот. Медвежонок нахально протиснулся между Петькой и Таней и так же, как они, стал смотреть вниз.
Человек поднял в руках вытащенный предмет.
— Ого, — вырвалось у Петьки, — штурвальное колесо!
Неизвестный пошёл к кустам. Штурвал был тяжёлым, потому что мужчина нёс его на спине. Петька, прикрывая рот рукой, словно неизвестный мог их услышать, прошептал:
— Он обследует место гибели экспедиции.
— А что его интересует: остатки баржи или бочка с… — Таня не договорила, потому что ныряльщик пристально посмотрел в их сторону. Они отползли, оттащили ружьё и мешок и выглянули в другом месте. Человека внизу не было. — Нырнул он, что ли? — прошептала Таня.
— Наверно, оделся и ушёл.
— Петька, а может, с ним целая банда?
— Идём на стойбище, вдруг они туда нагрянут.
Опять отползли. В кустах встали на ноги и побежали. Медвежонок нёсся впереди. Он фыркал, шарахался в кусты и снова вылетал на тропу. И вдруг ощерился. Глухо рявкнул и попятился назад. Петька не успел сдёрнуть с плеча ружьё — на тропинку вышла Линда. Она покосилась на медвежонка и приветливо замахала хвостом. Таня погладила собаку по голове и, зажав ей пасть, легонько дунула ей в ноздри. Линда вырвалась, крутанула носом и от счастья стала прыгать вокруг Тани и, улучив момент, лизнула её в нос.
Спустились в распадок. Стойбище решили обойти, чтобы появиться с другой стороны. Медвежонок, переваливаясь через пенья-коренья, пыхтел, но не отставал ни на шаг. Перепрыгнули через ручей и вышли к палаткам. Через просвет в кустах Петька выглянул. У маленького костра, разложенного на вчерашних углях, согнувшись, стоял Васька Жухов. Он толкал руки в огонь, хлопал ладонями, словно ловил комара, подставлял под огонь спину, подпрыгивал и смотрел по сторонам.
— Петька, он как будто шаманит.
— Замёрз он, греется. Понятно?
У Тани холодок пробежал по спине. Ясно, в реке нырял он. В свою палатку они занесли вещмешок и ружьё.
Осмотрели друг друга. Петька убрал у Тани с головы зацепившийся бутончик иван-чая, стряхнул песчинки с плеча и прошептал:
— Мы искали медвежонка!
Таня кивнула. Петька подманил медвежонка, осторожно взял его за шиворот, поднял в воздух и со словами:
— Попался, косолапый! — выбежал на поляну.
Таня приговаривала в тон Петьке:
— Теперь от нас не уйдёшь!
Жухов услышал голоса, повернулся спиной, схватил закопчённый чайник:
— Я вижу, ребята, вы спите, решил чайку сварить, — и выжидающе посмотрел.
Глаза заскользили по их одежде. Двадцать минут назад он проверил все палатки и сейчас рассчитывал, что Петька с Таней попадутся на его удочку. Скажут, что спали. Наврут, а если так, то, значит, они что-то скрывают. Может, даже следили за ним. А Петька, глядя на Ваську Жухова, подумал: «Твоя уловочка рассчитана на второгодника».
— Мы не спали, а с самого утра медвежонка ловили. Мы его посадили в бочку, а Линда выпустила.
Жухов повернулся спиной к огню:
— Вы с ним доиграетесь, медведица придёт, и нас ночью передавит.
— У него, Жухов, нет медведицы. Нам старик Торбеев на Байкале говорил: если медвежонок к людям прибивается, значит, мать у него пропала.
Таня сидела у костра и внимательно рассматривала спину Жухова и различила влажное пятно на клетчатой рубашке у пояса. Брюки едва заметно парили, значит, там были мокрые после купанья трусы. Таня из-за спины Жухова показала руками Петьке, что плавал он, Василий Жухов.
Петька, рассказывая, как Торбеев убил шатуна, незаметно кивнул Тане. Он тоже не сомневался, что Жухов только что был в холодной воде. «Свой он или чужой? — думал Петька. — Может, он шарится только ради интереса, а может, кто-то ему приказал».
Жухов потёр обеими руками поясницу и встал:
— Там, — он показал в сторону горного кряжа, — закладывают взрывчатку в штольни, я свою норму уложил, да, по-видимому, перегрузился, поясница заболела. Огнём теперь её отогреваю. Радикулит у меня, болезнь такая.
— Мы знаем. В Больших Котах на Байкале мужик один живёт. Радикулит его мучит, а Шурка Подметкин вместо лекаря. Напарит траву и горячую кашу прямо на поясницу кладёт. Через тряпку, конечно. Давай, Жухов, и тебе так сделаем.
— Не надо мне, у меня слегка только, огоньком погреюсь, и пройдёт. Сейчас в шерстяное оденусь, полушубочек бараний накину, и болезнь улетучится.
Он бухнул кулаком себя по пояснице, распрямился полностью, ойкнул и пошёл в штабную избу. Вскоре донёсся скрип двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64