Вернулся Петька не скоро. Прямо на плиту высыпал ведро крупного песка.
Руки у Петьки окоченели. Едва шевеля пальцами, он взял полено и раздавил на плите смёрзшиеся комки песка.
— Таня, перемешивай его.
Грелку соорудили из рюкзака и приладили Гарновскому на поясницу прямо поверх одежды. Остатки песка ссыпали в шапку и положили в ноги. Тихо постанывая, Георгий Николаевич благодарил своих спасителей. Боль проходила, он стал меньше стонать и вскоре затих.
Петька, не мигая, смотрел на прыгающий в печи огонь. Тревога закралась в сердце. Что делать, если приступ не прекратится? Как вывозить больного. И куда? На стойбище уже никого нет, а в Шалаганово дорогу он не знает.
Петька с Таней были уже в мешках, когда Гарновский горестно вздохнул:
— Охо-хо! Пропал наш завтрашний маршрут. Знаете, ребята, Сидоров тоже допустил ошибку и большую. Надо было ему раньше позаботиться о третьем варианте, а теперь что поделаешь?
— Вы отдыхайте, Георгий Николаевич. Мы с Таней завтра пройдём по намеченному маршруту. Обследуем расселину, о которой вы сегодня говорили, замерим её, образцы пород возьмём и привезём сюда. А когда вы поправитесь, занесёте все на карту. Если задержимся, у костра заночуем, нам такое не в первый раз.
Меховая шуба зашевелилась, Гарновский повернул лицо к стене, пробормотал едва слышно:
— Без меня не ходите, к утру я мало-мало оклемаюсь.
Петька заснул и, кажется, уже видел сон, когда ему почудилось, что Георгий Николаевич опять стонет. Петька вылез из мешка, подошёл к нарам. Больной спал, но только раскрылся. Лунный свет из окна падал ему на лицо. Припухшие веки подрагивали. Петька укрыл Георгия Николаевича, пощупал лоб. Температура нормальная. Он снова залез в мешок и заснул, а потом опять вставал и подходил к больному.
Третий раз Петька проснулся на рассвете. Слышался скрип снега — это Житуха ходила вокруг дома, фыркала. Несколько раз заглянула в окно. Петька потихоньку разбудил Таню. Они быстро оделись, вынесли на улицу рюкзак, спальный мешок и карабин. Был крепкий морозец. Скрип снега плотным звуком уносился в рассветную мглу. Расплывчатым силуэтом возникла перед крыльцом Житуха.
В доме раздался звук упавшего пустого ведра, заскрипела дверь: «Ребята, зайдите сюда».
Георгий Николаевич обиделся.
— Мы же ради дела, — оправдывался Петька. — Сходим до расщелины и обратно. А вот вам, Георгий Николаевич, нельзя, вы должны в тепле побыть, хотя бы несколько дней.
— Петенька, я вам с Танюшей благодарен. Приступ у меня прошёл, но сегодня отдохнём. Ты ведь не спал.
Но Петька заупрямился. И Таня поняла, что он не отступится. Почувствовал это и Георгий Николаевич. В горячах он назвал Петьку фанатиком и заявил, что в таком случае тоже пойдёт.
— Нет, вы не пойдёте, — настаивал Петька, — вы должны пролежать хотя бы день.
Георгий Николаевич предлагал различные варианты, но Петька согласился только на последний, на свой. Успокоившись, зажгли свечку и склонились над картой хребта. Договорились так. Петька с Таней сейчас уходят пешком к расселине, обследуют её и двинутся строго на северо-запад к седловине. Там, в узком скалистом распадке, который лежит поперёк их пути, они найдут Бурмейстерское зимовье. И в нём будут ждать Гарновского «хоть сто дней». Георгий Николаевич, отлежавшись, день пойдёт на лошади по вершине хребта, обследует левые отроги, сделает петлю, осмотрит Удаянское ущелье и выйдет к Бурмейстерскому зимовью…
Гарновский проводил ребят до развилки, помог сориентироваться и вернулся назад. С высокого крыльца осмотрелся и вошёл в дом. Сбросил оленью куртку, шагнул к нарам. Привычным движением вынул из поперечной доски толстый блестящий гвоздь, просунул лезвие ножа в щель и поднял доску. Там оказалась дыра, закупоренная мохом. Гарновский вынул заплесневевшую затычку и вытащил из тайника портативную рацию и наушники. Настроился умело и быстро. Посмотрел на часы, взялся за ключ. В эфир полетели позывные: «Ак-ва, я — Аква… Приём».
Где-то, может, совсем недалеко, услышали позывные Гарновского. Ответили: «Я — Глобус. Слушаю».
Справка
…Шпионская группа «Аква» находилась под наблюдением советской контрразведки с момента её внедрения в экспедицию. Радиоперехваты велись регулярно. Расшифровывались переговоры. Получая информацию от одного из советских разведчиков и сопоставляя её с радиограммами «Аквы», выяснили, что диверсионная группа «Аква» была автономного функционирования, то есть постоянной связи с заграницей не имела. Это учла советская контрразведка в задуманной операции «Подмена». Гарновского до поры до времени решено было не трогать.
Привычно работая ключом, Гарновский передал зашифрованный текст: «Крот на подозрении. Приказываю уволиться сегодня же и уехать из Сибири. Аппаратуру ликвидировать. Дальнейшая жизнь в СССР по варианту „Тишина“ до особого приказа. Сообщите, где документы „Багульника“ и Самоволина. Отвечайте». Гарновский щёлкнул рычажком «приёма». В наушниках затюкала кодированная дробь морзянки.
«Документы доставлены в город, в тайник номер два. Крот сегодня же уволится и уедет…»
Справка
…Через двое суток ночью на глухой таёжной станции Маритуй, где поезда останавливаются всего на две минуты, Крот-Метелкин был арестован без свидетелей работниками контрразведки.
Окно, выходящее к склону хребта вдруг потемнело. Кто-то заслонил свет. Гарновский сорвал с головы наушники и сразу выхватил револьвер, бросился за печь и, наставив ствол на окно, ногой подтянул к себе рацию.
Серое пятно закачалось. Показалась голова Житухи. Она копытами разрывала снег на завалинке, добираясь до зелёного мокреца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64