Обманул! О-о-о, сволочь!
Бандит вдруг перестал бесноваться. Вытер рукавом потный лоб. Задышал сипло, как бык. Поправил на поясе кинжал. Расстегнул кожаную сумочку, прикреплённую рядом с ножнами. Вынул оттуда курительную трубку. Она была совсем тоненькая и какая-то уродливая.
— Понятно, — прошептал Тимка.
— Что понятно? — спросила Таня.
— Опий курить будет.
Вислоухий действительно достал ампулу, по-видимому, с порошком, заблестевшую на солнце. Зажал её в кулаке. Вытащил зажигалку.
— Ого, — сказал Шурка. — Не зажигалка, а целый бочонок, она, наверно, месяц может подряд гореть.
— Три месяца, — не спуская глаз с бандита, отозвался Петька, — мне солдаты такую дарили — трофейную. На ней даже чай греть можно.
Вислоухий посмотрел по сторонам и пошёл вниз, через дорогу к кустам. Он прошёл поляну, засыпанную булыжниками, перепрыгнул через ручеёк и скрылся в кустах.
— Понятно, — опять сказалТимка сейчасзабалдеет и начнёт куралесить.
— Нам это известно, — поддакнул Шурка, — был у нас на Байкале такой придурок, с топором за воробьями гонялся. Помните, мы рассказывали? Кричит, песню горланит, разговаривает сам с собой важным голосом, емпиратором называет себя, а потом упадёт в лужу и квакает лягушкой — ква, ква, ква и рожу грязью мажет.
— И этот тоже квакать будет? — спросил Петька.
— Не каждый раз так бывало, — прошептал Тимка, — орал он всегда, а потом лежал с открытыми глазами и ничего не понимал.
— Будешь! Я заставлю говорить! — закричал в кустах Вислоухий. — Не таких заставлял! Ты не узнаешь меня?
— Комедь началась, — сказал Тимка. — Вставайте, пойдём могилу смотреть.
— А если он выскочит?
— Теперь до ночи орать будет. И с места не сдвинется.
Быстро спустились и по кустам прошли к могиле.
Она была на земляном уступе. Большая, аккуратно обложенная камнями. Сверху ровная песчаная плита. И на ней чёрная надпись: «Спи, отец, и прости меня, я так мало заботился о тебе. Твой сын Сашик».
На перекладине креста было написано крупными буквами КОСТОЕДОВ. И стояли цифры 1870-1939. На макушке креста фотография. Cyxoй старик смотрел на ребят маленькими злыми глазами. Шрам на губе закрывала широкая борода.
— Сдох, значит, белогвардейская гадина, — сказал Петька и плюнул старику в морду.
— Не надо так над могилой, — попросил Шурка, — грех это большой.
— Он, знаешь, сколько убил людей?
— Все равно нельзя — так все говорят.
— Ну и пусть говорят.
В кустах опять закричал Вислоухий: — Я повелеваю! Иначе всех казню. Весь мир будет мне молиться. Я — повелеваю!
— Вишь, — сказал Шурка, — совсем одурел, если в емпираторы полез. — Послышался треск ломаемых кустов. Ребята со всех ног бросились к избушке, забрались на крышу.
— Хайль! Хайль! — кричал Вислоухий.
Петька вдруг спрыгнул вниз.
— Ты куда? — испугалась Таня. — Сбегаю, посмотрю его, может, оружие отнимем.
— Не смей, Петька, он ещё не совсем одурел.
Но Петька уже мчался к поляне. Иногда он присаживался за камни, прислушивался и, пригнувшись, снова бежал к кустам. Таня с Тимкой слезли на землю. Шурка наблюдал сверху. Кусты качнулись, и Петька исчез. И почему-то сразу прекратились крики Вислоухого. Вроде там кто-то захрипел.
— Шурка, что там?
— Ничего пока не видно.
Тимка и Таня, схватив лук, помчались на выручку. Они ещё не добежали до первых камней, когда из кустов как ни в чём не бывало, выглянул Петька. Не торопясь, подошёл.
— Ну что, Петька?
— По земле ползает. Кинжалом замахивается. Хотел я его камнем трахнуть, но под рубахой у него, кажется, пистолет. В кустах Петька подобрал ампулу, она походила на ту, которую они обнаружили в избушке деда Игната. На донышке ампулы были сухие пылинки опиума.
— Карты у него не заметил? — спросил Тимка.
— Нет.
— Значит, за нами опять будет красться.
У Тимки заискрились глаза:
— Надо его запутать, — сказала Таня, — и удрать.
— Проведём мы его сейчас запросто.
Тимка схитрил, как опытный таёжник. Они взяли свои вещи и по пыльной дороге, нарочно топая с силой, чтоб оставались ясные следы, прошли мимо могилы и ещё шагов двести. Там Тимка сорвал с Шуркиной куртки последнюю пуговицу и бросил на самое видное место. Потом они свернули в кусты и побежали в обратном направлении.
— Пусть теперь прёт по нашим следам до самого Жаргино, — сказал ехидно Шурка, — и там живёт один, как сыч.
По камням ушли в распадок, заваленный остатками развалившихся скал. А может быть, раньше здесь была каменоломня, потому что в одном месте лежали лопнувшие песчаные плиты. Сын Костоедова плиту для могилы, вероятно, брал отсюда.
В невысокой стене каменоломни встречались совершенно круглые дырочки. Таня подумала, что там живут змеи, но из одной дырочки неожиданно вылетел целый рой ос. Они несколько раз пронеслись над ребятами, но никого не тронули.
ТОКИО. АВДЕЕВУ.
Сообщите готовность специального «юнкерса» и группы «Феникс».
Вершинин.
— Тимка, тихо — сурок на тебя смотрит, — прошептала Таня.
Тимка оглянулся. На куче щебня столбиком стоял сурок. В один миг Тимка сорвал лук, но зверёк прыгнул вниз на горячий песок и скрылся в норе.
— Эх ты, черт! — Тимка побежал по песчаным насыпям и увидел не одного, а сразу трех сурков.
Припал на колено, отвёл руку назад. Дёрнулась тетива. Большой зверёк упал. Зацарапал когтями землю. Впился острыми зубами в стрелу и затих. Подбежал Шурка, поднял зверька за короткие ноги, погладил жирные складки:
— Супище наварим, ай-да-ну!
Каменоломня закончилась крохотной пещеркой. У входа в неё вместо порога лежала песчаная, вышарканная ногами, плита. В пещерке нашли ржавый стальной лом, кувалду без ручки, кусок трубы с зубчиками на конце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56