сейчас преимущественно дети с родителями, и все шумели, фотографировали друг друга, пытались влезть на мачты.
В половине десятого Тони еще не было, и Нэнси решила, что он обманул ее.
Но тут она услыхала позади себя недовольный голос женщины:
— Зачем вы толкаетесь? Стойте спокойно!
Нэнси обернулась и увидела Тони, пробиравшегося к ней с большой зеленой сумкой на плече, которой он расталкивал всех на своем пути. Интересно, лежит ли в этой сумке та самая вуаль?
Нэнси подошла к Тони.
— Доброе утро, — сказала она. — Как я уже говорила по телефону, хочу получить от вас украденную вуаль. Она очень нужна Мередит. Она дорога ей.
— О, мое сердце изнывает по Мередит, — произнес он нагло, с явной издевкой. Наглость сквозила не только в его тоне, но и во всем облике. — А ты ее адвокат, да?
— Я тот человек, которому ты отдашь предмет, лежащий у тебя в сумке. Если не хочешь неприятностей.
Голос Нэнси был очень резок: она чувствовала отвращение к этому развязному малому.
— Разве мы не можем поговорить спокойно и не так громко? — Он явно сбавил тон.
— Ты боишься чего-нибудь? Или кого-нибудь? — спросила Нэнси, глядя ему прямо в глаза.
Тони ответил не сразу. Было впечатление, что он хотел сказать что-то серьезное, однако в последний момент передумал.
— Боюсь? Чего мне бояться? — фыркнул он. — Тоже вообразила!
— Ладно, неважно, — сказала Нэнси. — Скажи лучше, что ты делал возле дома Сесилии Банкрофт вчера утром? Кого поджидал?
— Разве у нас не свободная страна? — ответил он с усмешкой. — Может, позабыла об этом?.. Я притащился сюда не для того, чтоб меня допрашивали!.. Ты что-то сказала про вуаль? А ты готова заплатить? Потому что она недешево тебе обойдется.
— Что ты мелешь? — с возмущением сказала Нэнси. — Совсем обнаглел!
Он не обратил внимания на ее вспышку и произнес абсолютно серьезно, без привычной издевки:
— По моим подсчетам, она тянет на десять штук, поняла?.. — И, увидев ее недоуменный взгляд, пояснил: — Десять тысяч долларов, так понятней?
Нэнси ответила совершенно искренне, как бы желая разъяснить человеку его заблуждение:
— Эта вуаль не может стоить столько. Она хотя и старинная, но вовсе не дорогая. Для Мередит она представляет ценность как подарок бабушки. Ты разве не знал этого?
— Знал, не знал — какая разница?
— Если она у тебя, отдай, пожалуйста, и разойдемся по-хорошему. Ведь ты не хочешь…
— У меня ее нет! — прервал он Нэнси. — Но могу раздобыть ради твоих прекрасных глаз, если очень попросишь. Только за названную цену. Десять кусков. Согласна?
Нэнси все еще казалось, что Тони говорит не серьезно. На всякий случай она спросила:
— А что, кто-нибудь уже предлагал тебе деньги за эту вуаль? Сколько? Покажи ее хотя бы!
Она положила руку на его большую зеленую сумку.
— Я не сумасшедший демонстрировать тебе ее! — Он резко дернул сумку. — Говори: да или нет?
— Конечно, нет. У меня никогда не было таких денег. — Она все еще пыталась урезонить его. — Да и к чему платить за вещь, которая и так принадлежит Мередит? Ведь ты это хорошо знаешь.
— Тогда вали с моего пути! — грубо сказал он. — Не порти коммерцию! Если не отстанешь, у тебя могут быть неприятности.
— Напрасно грозишь мне, — сердито сказала Нэнси, ей надоел этот дурацкий, хотя, может быть, не совсем бесполезный разговор. — Ты обращаешься не по адресу.
— Не знаю ничего про какие-то адреса, — отрезал тот, — а ты… ты на самом деле можешь доиграться! Лучше отойди в сторону!..
С этими словами он повернулся и ринулся с борта корабля, расталкивая всех на своем пути.
Нэнси попыталась было последовать за ним, но две сильные руки схватили ее за плечи так, что она не могла повернуться, как ни старалась. Она изгибала шею, чтобы увидеть, кто ее держит, но безрезультатно. И происходило это в толчее, где никто не обращал внимания друг на друга и где нужно было, наверное, громко закричать, чтобы привлечь чье-то внимание. Нэнси уже собиралась это сделать, когда почувствовала, что ее ноги отрываются от дощатой палубы и она падает… летит через борт — подобно ящику с чаем в дни «Бостонского чаепития»… И вот она уже там — в холодных водах океана!
«БОСТОНСКОЕ ЧАЕПИТИЕ»
Рухнув в воду с порядочной высоты, Нэнси погрузилась довольно глубоко. Вода показалась ей ледяной, намокшая одежда тянула вниз, и в какой-то момент она подумала, что никогда уже не вынырнет на поверхность.
Но потом все же вынырнула и, разлепив глаза, увидела солнечный свет. Сначала она не могла понять, куда плыть и где берег, болели лицо и нога — видимо, от удара о поверхность воды. И она почти не могла дышать.
«Я должна, должна успокоиться, — сказала она себе, — Должна набрать воздуха… выплыть отсюда…»
По-видимому, никто не понял, что она очутилась в воде не по своей воле; люди решили, что у нее такое хобби — прыгать с корабля в океан одетой, может быть, вместо утренней зарядки… Раздавались веселые приветственные возгласы, Многие щелкали фотокамерами.
— Вы в порядке там? — закричал один из служащих корабля-музея, перегнувшись через борт. — Прыжки в воду не входят в стоимость билета!
Он был в наряде индейца — так одевались американские повстанцы во время «Бостонского чаепития».
Нэнси еще раз глубоко вдохнула воздух и только потом нашла в себе силы помахать рукой. Она взмахнула не очень уверенно, но и этого слабого жеста было достаточно, чтобы благодарная публика разразилась криками одобрения и аплодисментами. Вовсю работая руками и ногами в холодной воде, Нэнси плыла к берегу, где тоже собралась толпа «болельщиков».
Она чувствовала огромную усталость, несмотря на небольшое расстояние, которое пришлось преодолеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37