– Кого? – бесстрастно спросил Барнс. – Я имею в виду, кого им нужно будет прикончить?
– Гражданина 3XX24J.
– Вы серьезно? Это не прихоть, не минутное настроение? Вы в самом деле не шутите? Вспомните, господин Председатель Совета, – вы же только что освободили его ввиду полной амнистии вместе со всеми остальными.
– Он увел у меня Шарлотту, – сказал Грэм.
– А, понимаю, – отозвался Барнс. – Она ушла.
– Четверо ВП не смогли удержать ее; она становится маньяком, когда попадает в ловушку. Я обнаружил в ее памяти о детстве что-то связанное с лифтом, который не открывался; она была там одна. Думаю, ей было около восьми лет. И с тех пор у нее появилась какая-то разновидность клаустрофобии. Так или иначе, ее невозможно удержать.
– Здесь вряд ли вина 3XX24J, – заметил Барнс.
– Однако, – сказал Грэм, – она отправилась к нему.
– Это должно быть сделано по-тихому? И выглядеть как несчастный случай? Или вы только хотите, чтобы люди из спецотряда просто вошли, сделали свое дело и ушли, не обращая внимания на тех, кто их увидит?
– Желательно последнее, – ответил Грэм. – Похоже на ритуальное наказание. И та свобода, которой он сейчас наслаждается… – «И, – подумал он, – те радостные мгновения, когда он снова найдет Шарлотту…» -… должна оказаться для него последней кормежкой, которую устраивают осужденным на смерть арестантам.
– Так больше не делается, господин Председатель Совета.
– Пожалуй, я поставлю вашим людям еще одно условие, – сказал Грэм. – Я хочу, чтобы его прикончили в ее присутствии. Хочу, чтобы она видела, как это случится.
– Ладно, ладно, – раздраженно отозвался Барнс. – Что-нибудь еще? А что там новенького о Провони? По одному из телевизионных каналов сообщили, что один из сторожевых кораблей обнаружил «Серого динозавра». Это правда?
– Мы займемся этим, когда дело до него дойдет, – ответил Грэм.
– Господин Председатель Совета, но ведь это выражение бессмысленно.
– Значит, мы займемся тем, когда до того дойдет дело.
– Я дам вам знать, когда мои люди выполнят задание, – сказал Барнс. – С вашего разрешения, я пошлю трех человек – третьего с успокаивающим ружьем против нее, если, как вы сказали, она временами становится одержимой.
– Если она вступит в драку, – указал Грэм, – не наносите ей вреда. Расправы с ним будет вполне достаточно. Всего хорошего. – Он повесил трубку.
– Я думала, вы расстреляете их попозже, – заметила Маргарет Плоу.
– Девушек – попозже. А их приятелей – пораньше.
– Как вы сегодня откровенны, господин Председатель Совета. Ведь вы, должно быть, испытываете ужасное напряжение от всех этих дел с Провони. В третьем-то послании он сказал: шесть дней. Всего шесть дней! А вы открываете лагеря и даруете общую амнистию. Как жаль, что Кордон не дожил до этого дня; как жаль, что его больные почки, или больная печень, или что-то там еще вызвало его кончину всего несколько часов назад, когда… – Она вдруг замолчала.
– Всего несколько часов назад, когда победа была так близка, – докончил он за нее, вынимая концовку фразы, как ферромагнитную ленту, прямо из ее пустой, по существу, головы. – Что ж, он отчасти был мистиком. Может быть, он и знал.
«Да, может быть, он и в самом деле знал, – подумал Грэм. – Он был какой-то странный. Возможно, он воскреснет из мертвых. А и черт с ним – мы просто скажем, что он и не умирал; это была просто газетная фальшивка. Мы хотели, чтобы Провони считал… Боже милосердный, – опомнился он, – что я такое думаю? Ведь за 2100 лет никто не воскресал из мертвых – с чего бы это им начинать по новой? Захочется ли мне после смерти Эпплтона, – спросил он себя, – сделать еще одну, последнюю попытку с Шарлоттой Бойер? Если бы дать поработать с ней моим штатным психиатрам, они сгладили бы в ней те звериные черты, сделали бы ее покорной – какой и должна быть женщина». И все же – ему нравился ее огонь. «Может быть, именно это и делает ее привлекательной для меня, – подумал он, – черты подвальной крысы, как назвал это Эпплтон. Многим мужчинам нравятся неукротимые женщины – интересно, почему? Не просто сильные женщины, упрямые или самоуверенные, а именно дикие. Я должен думать о Провони, напомнил он себе. – А не об этом».
Двадцать четыре часа спустя с «Серого Динозавра» пришло четвертое послание, зафиксированное громадным радиотелескопом на Марсе:
«Нам известно, что вы открыли лагеря и объявили всеобщую амнистию. Этого недостаточно».
«Весьма лаконично», – подумал Уиллис Грэм, изучая отпечатанное послание.
– И у нас не было возможности передать им ответ? – спросил он принесшего эту новость генерала Гефеле.
– Думаю, мы достигаем его, но он не слушает – либо из-за поломки в схемах его приемной аппаратуры, либо просто по, причине его нежелания вести с нами переговоры.
– Когда он будет где-нибудь на расстоянии сотни астрономических единиц от нас, – спросил Грэм, – сможете ли вы поразить его кассетной ракетой? Одной из тех, что рассчитаны на… – Он рубанул рукой воздух.
– На поражение, – отозвался генерал Гефеле. – Мы располагаем шестьюдесятью четырьмя типами ракет, которые мы сможем для этой цели использовать; я уже отдал приказ, чтобы суда-носители развернули их во всей области, где мы ожидаем появление того корабля.
– Но вы же не знаете ту «область, где мы ожидаем появление того корабля». Он мог выйти из гиперпространства где угодно.
– Тогда скажем так: все наши боевые средства готовы к применению, как только «Динозавр» будет замечен. Возможно, Провони блефует. Возможно, он вернулся один. Точно так же, как и десять лет назад улетел.
– Нет, – проницательно заметил Грэм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79