Вычищенную рыбу он вернул помощнику, а тот вручил ее своему начальнику. Видя, с какой покорностью ему уступили отборную рыбу, таможенник несколько смягчился.– Вы должны подчиняться правилам, действующим в гавани, – сказал он рыбаку, – внесите моему писцу все установленные сборы, тогда никто вас не тронет.Он повернулся и ушел. Его помощники несли за ним рыбу.Явился писец с роговой чернильницей в руках. Он потребовал уплаты стояночного и других сборов. Бренн отлично понимал, что писец хитрит, но не стал вмешиваться, как его ни бесило самодовольство плута, воображавшего, что он всех может провести. Для Бренна дело было же деньгах; его возмущало, что писец – подлый обманщик. Но ведь ничего нельзя было ни сказать, ни сделать. К счастью, у рыбака были мелкие монеты, сдача, полученная от крестьян при покупке съестного, и он смог уплатить востроглазому писцу требуемую им сумму, не вынимая золотых монет, иначе не обошлось бы без допроса.Наконец, все формальности были выполнены. Мнимые рыбаки взяли напрокат у одного из грузчиков несколько плетеных корзин, снова залезли в свою лодку и занялись рыбой.«Вряд ли, – так они рассуждали, – нас обыщут снова; потому нужно пойти на риск и вынуть монеты из рыбин, ведь во всяком другом месте, кроме гавани, трудно будет выпотрошить улов, не привлекая внимания».Они чистили рыбу, сидя у кормы; вынутые монеты клали себе на колени, а затем – в кошели. Время от времени монета выскальзывала из их рук, покрытых чешуей и слизью, и шла ко дну, но с этим приходилось мириться. Лишь бы хватило денег на путешествие до Британии, – говорили они себе, – а уж сколько там монет застрянет в портовом иле, это ничего не значит.Доверху наполнив все плетенки, мнимые рыбаки из Малаки сошли со своим грузом на набережную и спросили дорогу к рынку. Там, поторговавшись немного, они заплатили за место под одним из навесов. Разложив товар, мальчики и Феликс попрощались с рыбаком, оставив ему его десять золотых и всю выручку за рыбу, и на свой страх пошли разыскивать какой-нибудь корабль, отправляющийся в Британию, на Оловянные острова.Но никто из тех, кого они спрашивали об этом, ничего не мог сказать; только какой-то старик, покачав головой, заявил, что теперь ни один корабль не делает всего рейса. По его словам, олово стали отправлять прямо через пролив в Арморику Арморика – приморская часть Западной Галлии; раннее название Бретани

, в Галлию, а оттуда на мулах везли в Массилию Массилия – нынешний Марсель на юге Франции

.– Впрочем, – обнадежил он беглецов, – быть может, найдется кормчий, который по-прежнему совершает это далекое плавание на север.– Поищите недельку или месяц, а то и дольше – кто его знает…Эта неопределенность угнетала троих друзей. Восторг, охвативший их с той минуты, как они ступили на пристань, стал угасать, и они снова явственно ощутили, что находятся до вражеском городе. Вспомнили грубого таможенника и содрогнулись. Один ложный шаг – и они погибнут безвозвратно. Их, бывших рабов, будут судить за побег и, наверно, пошлют работать в страшные свинцовые рудники Испании. Они поняли, что нужно скрыться, уйти подальше от кишащих людьми шумных улиц. ГЛАВА XXVII. СДАЮТСЯ КОМНАТЫ Они шли от пристани к пристани, расспрашивая каждого встречного об Оловянных островах, и никто ничего не знал об этом далеком крае. Как Феликс и Марон ни старались щадить сокровенные чувства Бренна, все же не раз они поглядывали на него с укоризной. Им начало казаться, что Британия – где-то на противоположном конце света, а Оловянные острова – создание его пылкой фантазии.Наконец, когда трое друзей, устав до изнеможения, уже готовы были отказаться от дальнейших поисков, они увидели моряка, стоявшего, прислонясь к столбу, и задали ему все тот же вопрос – нет ли в гавани корабля, готовящегося плыть к Оловянным островам.– Есть. Завтра или послезавтра отчалит, – гласил неопределенный ответ.– Откуда? С какой пристани? – спросили они, замирая от волнения.Моряк помолчал, не спеша почесал нос и сказал:– Дайте подумать.Он прищурил один глаз и почесал за ухом; посмотрел сначала по набережной вверх, затем по набережной вниз. Трое друзей ждали, кипя нетерпением. Неужели из-за тупости этого парня они не попадут на корабль?После долгого раздумья моряк отвалился от столба.– Сдается мне, что от этой пристани, – сказал он, указывая на ту, у ворот которой они стояли, – и корабль как будто вон тот, в самом конце.Мальчики помчались по сходням к судну и узнали от матроса, что судно в самом деле поплывет к Оловянным островам, а отчалит оно только в третьем часу утра …в третьем часу утра – то есть через три часа после восхода солнца, так как римляне считали день от восхода до захода солнца

, во время прилива. Еще он им сказал, что кормчего сейчас нет, вернется он только к ночи и пытаться повидать его до утра бесполезно: он наотрез откажет, если его тревожить, когда он собирается на боковую.– Как ты думаешь, он возьмет пассажиров? – спросил Бренн упавшим голосом, боясь, что надежда на спасение рухнет, если на борту не окажется места.– Возможно, – ответил матрос, – если ему заплатят вперед. – Он посмотрел на Феликса и мальчиков, – ему явно не верилось, что у них . есть деньги. – Но вам придется прийти еще раз утром и поговорить с ним самим. Кроме кормчего, никто ничего вам не может сказать.Беглецы отдали словоохотливому парню всю мелкую монету, какая у них нашлась; хотя он был всего лишь матрос, они считали нужным задобрить его, чтобы он похлопотал за них. Окинув корабль долгим взглядом, полным восхищения и тревоги, они ушли было с пристани, но вернулись, чтобы спросить матроса, в самом ли деле корабль отчалит наутро не раньше трех часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47