Раненый китаец оглянулся на них и выстрелил не целясь, но те успели разбежаться в стороны… А китаец шарил глазами туда-сюда, искал укрытия, и Пуол показал ему на приоткрытые двери ближайшей пристройки. Беглец скумекал, скок-скок туда на одной ноге – хлоп! – закрыл дверь на запор изнутри.
Через минуту во двор вбежали и те двое, у одного в руке тоже был пистолет, у другого что-то похожее на маленький автомат с продолговатым голым стволом.

– Куда он побежал? – автоматчик ткнул автоматом Пуолу в грудь.
– Ва-а-а-ай! – вопил, вырывался из Пуоловых рук карапуз.
– Туда… вон! – показал в темный лабиринт переулков Пуол. – На соседнюю улицу!
Преследователи побежали в темноту.
Малыш заревел еще громче, начал царапаться, и Пуол спустил его с рук, еще и шлепнул по заду. Тут и там заскрежетали, начали открываться двери. Одни распахнулись настежь, из них выскочила молодая женщина, подхватила малыша, обожгла Пуола недобрым взглядом и снова скрылась.
«Дура…» – собрался обругать ее Пуол, но тут приоткрылась и та дверь, за которой спрятался беглец.
– Эй, иди сюда! – позвали Пуола из дверной щели.
Пуол подошел.
– Ты хозяин этой лачуги?
– Нет.
– Все равно! – китаец распахнул дверь шире, втянул Пуола за руку внутрь, снова запер дверь на запор.
Где-то в глубине помещения из темноты слышались всхлипы и приглушенные рыдания жителей. От страха они боялись заплакать, закричать громко.
– Я видел в щель… как ты их. Спасибо, что помог, – китаец вдруг со стоном почти упал на скамеечку, вытянул раненую ногу. – Задача, значит, такая… Да тихо вы там! Я не собираюсь глотать вас живьем, как мышат, – прикрикнул он на скуливших. – Значит, так… Ты покарауль там во дворе, пока меня тут немного перевяжут. Смотри, чтоб никто не выходил во двор. Может, те прибегут опять, – чтоб не у кого было расспрашивать.
– У-у-у-у… Рам, рам… Ре рам… – молились в темном углу люди, тревожа бога.
– Я ведь просил – тихо! Неужели непонятно? – в голосе китайца прогремела угроза. – А ты давай… туда… Если хочешь заработать.
Последнего китаец мог и не добавлять. Пуол шмыгнул за дверь. Каким-то десятым чувством он уловил: это тот Его Величество Случай, который надо хватать за хвост. Все произошло не так себе! Нет! «Дурная голова найдет шишку!» – вдруг он как бы услышал укоряющий голос отца и даже головой крутнул, чтоб отвязаться от него. «Шишка… шишка… Моей шишке вы еще не раз позавидуете!» – возражал он мысленно.
Не стоял столбом, прохаживался туда-сюда. Где приоткрывалась дверь, бил по ней ногою.
– Не высовывайте носа, если хотите жить!
И люди не высовывали.
Выглянул и на Томмироуд. Всюду была тишина, только где-то густо гудели машины. На этом участке улица вечером не освещалась, темнота была, казалось, вековечной, если бы не косые светлые полосы из окон, не цветное зарево над центром, от которого и сюда долетал призрачный отсвет.
Вернулся во двор. Тут ни одно окно не светилось. Люди притаились как мыши.
Преследователи не вернулись больше, видно, махнули рукой на беглеца. Да и найти человека в этом лабиринте было не легче, чем термита в джунглях.
Снова приоткрылась та же дверь, снова позвали Пуола…
И вот уже идут они по темным улицам и переулкам. Раненый незнакомец одной рукой опирается на палку, другой вцепился в его локоть. Приказал: «Веди!» И Пуол повел – без возражений, без расспросов. Сворачивал там, где ему приказывали повернуть (много раз), петляли. Пуол в этой части города не был, даже не представлял, что есть такой город в городе. Тут и там бросались в глаза вывески и надписи китайскими иероглифами, порой афиши тянулись в сторону от стены, свисали вниз или были протянуты на проволоке через улицу. Китайский город!
Перед каким-то подъездом остановились. Китаец снял косынку, завязал Пуолу глаза и провел его через здание, потом дворами подвел к еще одному. Дальше уже китаец вел его, то и дело предупреждая: «А теперь сюда!.. А теперь туда!.. Ноги поднимай, тут начинаются ступеньки». Этих поворотов, переходов по коридорам, спускам и подъемам на лестницах было еще немало. Как сам китаец преодолел все это, было непонятно. Наконец спустились по лестнице на два пролета, и китаец постучал условным стуком в дверь. Она открылась не скоро и, должно быть, чуть-чуть, на длину цепочки. Кто-то, видимо, разглядывал Пуола, ибо китаец вынужден был сказать:
– Он со мной.
Цепочка еще раз звякнула, скрипнула дверь. Китаец подтолкнул Пуола вперед и стянул с его глаз повязку. Все равно ничего не было видно, и Пуол выставил перед собой руки, чтоб не выколоть чем-нибудь глаз. Слышал, как китаец сам закрывает дверь, и все в груди дрожало от напряжения, сжималось от страха и любопытства. Впереди загорелась спичка, осветив старческую руку и морщинистые, мешочками, щеки, впалый рот, сморщенные губы. Старый китаец или китаянка? Такой крысиный хвостик-косичка с тесемкой мог быть и у мужчины. Китаянка зажгла две розовые свечки на подсвечнике, стоявшем на полке, прибитой к стене. Понесла его перед собой, прикрывая одну свечку ладонью, вошла в довольно большую комнату, обставленную мягкой мебелью. Ничего подобного Пуол никогда не видел, это было словно в сказке. Стал как вкопанный, не смея дальше и шагу ступить. Весь пол в комнате был застлан мягким в цветах ковром, посредине стоял низенький стол с аккуратно разложенными вокруг него подушечками.
Китаянка поставила подсвечник на стол и молча вышла.
– Си-си, – поблагодарил китаец. – Мама, свари нам кофе! – бросил он вдогонку. – А ты разувайся, проходи дальше. И садись, хочешь на подушку, хочешь на диванчик.
Сам он дохромал до красного, с затейливой спинкой диванчика, упал на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137