Треск поднялся, как будто сотня белок пустила в ход зубы.Вкусные орехи! Ядра – хоть из рогатки стреляй.– Все скорлупки – на стол, в кучку.Левон Иванович открыл тот блестящий шкаф, который с книгами, покопался, где не было стекла.– Я сегодня вам расскажу и покажу, какие бывают куклы, что они умеют делать.Сказал «куклы», а вынул всего одну. Какого-то лупоглазого мальчугана с носом, как орех, и большущим нарисованным ртом. Ни ног нет, ни штанов – одна длинная рубашечка. А вторая вовсе не кукла, просто рыжая голова. Великовата, правда, больше чем два моих кулака. И куклу и голову дядя положил на столик, подвинул к ним лампу.– Куклами могут быть любые предметы, – начал он рассказывать. – Даже руки человека, пальцы… Или вот два карандаша, вилка и ложка… Вся штука в том, чтобы оживить их.Вилка и кругленькая, в цветочках, ложка зашагали по столу. Шли и ссорились, как будто дядька и тётка возвращались с ярмарки. Ложка часто останавливалась, наскакивала на вилку, кудахтала, как курица. Дядя-вилка отступал, уклонялся от наскоков. Он немного шатался и пробовал петь. Наверно, подгулял где-то после удачного торга.– Г-гы… – первым не выдержал Вася.– Я говорил уже: куклами могут быть человеческие руки и пальцы…Левон Иванович включил настольную лампу и повернул абажур в сторону. На стенке образовался светлый круг. Дядя Левон начал что-то выделывать пальцами, и в том кругу зазевали тени-волки, запрыгали испуганные зайцы, плавно изгибал шею красавец лебедь, о чём-то рассказывал и плевался, презрительно оттопыривая большую нижнюю губу, дядя-охотник…Лампу Левон Иванович не выключил, а только опустил абажур вниз. В комнате уже сгущались сумерки.Дядя Левон выбрал две самые большие скорлупки орехов, надел на указательные пальцы. Сел верхом на стул, лицом к спинке… И вдруг из-за спинки обыкновенного, а не волшебного стула показались двое мальчишек! Из школы, наверно, возвращаются… У одного пацана шапка сдвинута на ухо, у другого на лоб. Остальные пальцы дядиных рук – руки и ноги мальчуганов. Идут, подфутболивают невидимые портфели: «И-и – гэх! И-и – гух!» Дядя и хохотал вместо них на разные голоса, и подсвистывал. А потом схватились друзья – кто кого повалит?– На Васю один похож! – фыркнул Серёжа.– Скорее, на тебя… – огрызнулся Вася.Пацаны борются, пыхтят, не поддаются один другому. Вдруг левый трах правого по голове! Сбил шапку и как поддаст её ногой! «Ах, так?!» – вскипел правый, схватил большущий кол – и за ним… Ой, не кол – карандаш! И не пацаны это…Фу ты, вот так фокус!И тут дядя Левон поднял ладони, подвигал пальцами… Пальцы как пальцы! Обыкновенные, человеческие.– Вот и вся их дружба, – сказал Левон Иванович. – Ну, какая у них может быть дружба, если один думает, как бы унизить другого, сделать ему неприятное?Дядя Левон посмотрел на Васю, и мы все посмотрели. А он завертелся, стал нарочно рассматривать картинки на стенах. Как будто его ничего не касалось!Дошла очередь и до куклы-мальчишки.Дядя взял её со столика и надел на руку, как рукавицу. Мальчишка сразу захлопал руками, запищал тоненько: «Ур-ряя!» А может, мне послышалось?– Такие куклы называются петрушечные или перчаточные, – говорил дядя Левон, а мальчишка и кивал ему, и махал ручкой. – Ну что, что ты хочешь? – наклонился к нему Левон Иванович. Кукла сначала прижалась носиком к дядиному уху, а потом подёргала за него. – А-а, ну ладно, скажу… Ну, хорошо, хорошо… Почему, спрашивает, не сказал, что его зовут Шурик. Возьми сам и скажи!Шурик закрутил головой.– Смелее, не стесняйся.Шурик завертел головой ещё сильнее.– Ну, хорошо, будем считать, что познакомились.Шурик радостно закивал головой, погладил Левона Ивановича по щеке, схватил за нос, взлохматил волосы.– Ты уж не балуйся, а то дети нехорошо о тебе подумают.– Ой, а почему у тебя такие большие глаза и нос? – тоненько пропищал Шурик.Хоть голову мне рубите – запищал по-настоящему! Ни губами не шевелил, ни своего нарисованного рта не открывал, а всё же заговорил! И Левон Иванович молчал, я хорошо видел!– Почему, почему… Потому что я сам большой, а не такой карапуз, как ты, – ответил ему Левон Иванович и нацепил себе на нос очки.Шурик круть на дядиной руке! И начал снимать у него очки.
– Ух, какие большие! Я из них себе велосипед сделаю.– Из очков велосипед? – удивился дядя. – Не дам, как же я без них буду газеты и книги читать?– Я хочу читать! Я хочу читать! – задёргался мальчишка и чуть не соскочил с дядиной руки.– На, пожалуйста. Только не разбей… – Левон Иванович помог Шурику приставить очки к нарисованным глазам. – Ну, что же ты молчишь?– Сейчас… Кружо-о-очек… Кривые палочки… А вот жук! Жук нарисован! – замахал ручками, завертел восхищённо головой Шурик.– Эх ты-ы! «Кружочек»… «Жук»… Это буква «О» и буква «Ж».– Я и хотел так прочитать, но очки не подходят.– Болтун ты, Шурик. Очки разве виноваты? Дети вон в школу ходят, стараются, чтоб научиться читать и писать.– И я пойду в школу! И я хочу в школу! – снова задёргался, запрыгал на руке, запищал во всё горло Шурик.Левон Иванович снял куклу. Чудо кончилось!– Ух ты! – выдохнул Жора. – Неживой, а как живой.– А… а как он пищит – неживой? – сглотнул слюну Вася.– Хэ, в нём такая пищалка в животе спрятана! – сказал я.Серёжа соскочил с дивана, схватил куклу-мальчишку и заглянул под рубаху, даже рукой пощупал. И глаза выпучил:– Пустой живот!– Хоцу Сурика… – заныл Генка. Но на него все зашикали, и он смолк.– Не ищите напрасно, – улыбнулся дядя Левон. – За куклу артист говорит. Так говорят за кукол только тогда, когда артист весь на виду. Когда-нибудь я научу вас так говорить, чтоб никто не догадался, что это вы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51