" - кричит. А я ему: сам ты себя опозорил, хуже не придумаешь... Как схватит меня - что клещами... Во, смотри - рука посинела...
Кобыла неохотно трусит по дороге, чуть не каждую минуту оглядывается назад.
- Жеребенок в конюшне остался, наверное, о нем думает... Но-о! - вертит вожжами над головой Гриша. - А сегодня еду из конюшни - мать навстречу... С дойки возвращается... Смотрит на меня, а слезы кап-кап-кап... А я по кобыле, да бегом, бегом... Думал - сам разревусь... Принесла мне рубашки, пиджак... Ничего не говорила, только плакала... Не знаю, что и делать.
Гришуха ты, Гришуха... Жалко мне тебя, да что я могу сказать, что посоветовать?
В лесу мы несколько раз сворачиваем на боковые, более глухие дороги, подбираемся поближе к Неману, к Соловьиной долине.
Ровно, еле слышно шумят сосны. Перекрикиваются невидимые пеночки. У самой дороги вниз головой по сосне ползают серые пищухи. Где-то в шатах вековой сосны жалобно поскрипывает сойка. "Ке-е-у! - в каком-то отчаянии и страхе вскрикивает большой черный дятел и добавляет скороговоркой: Кюр-кюр-кюр-кюр!"
Телега то мягко катится по песку, то подпрыгивает на корнях. Дорога ведет в гору, виляет между деревьев, спускается в ложбину и наконец теряется во мху. Колеса продавливают в зелено-желтом толстом ковре глубокие колеи.
На дне ложбины торчат несколько захудалых, лохматых сосенок, лежит наискосок обомшелый, с обломанными сучьями выворотень. Глухо и немного жутковато...
Соскакиваем и сразу тонем во мху по колено. Я кувыркаюсь через голову, потом обхватываю Гришу сзади. Тот зажимает мне руки и пробует приемом самбо швырнуть через себя. Падаем оба...
- А теперь мы тебя дожмем, дожмем... Лопатками к земле... - ему удается усесться на мне, моя спина продавливает мох до самой земли. Что-то слабо хрустнуло подо мной...
- Гриб! - кричу я, и Гриша ослабляет нажим. Миг - и я наверху, раскладываю противника на лопатки.
- Ладно - один-один! - сдается Чаратун.
Сели, начали срывать, разворачивать мох... И правда, раздавили молоденького, с бело-розовой шляпкой боровика.
- Ура!!! - закричал я во все горло. - Эх, и грибков наберем! Колосовиков, белых! Никто еще о них не знает!
- Пока не надерем моху, о грибах - ни звука! - остудил меня Гриша. А самому невтерпеж - круть головой вправо, круть - влево...
Моховое пушистое одеяло снизу бело-рыжее. На голой земле остается грибница-паутина, по ней во все стороны разбегаются букашки...
Гриб... Еще гриб... Есть беленькие и маленькие, как желуди. Вот это работа: тут же и вознаграждение выдается!
Не прошло и часа, как заполнили телегу, да еще и сверху натоптали большую копну.
- Ну - все... Привяжи покрепче кобылу, поищем грибов, - вытер я пот со лба.
Пока Гриша возится с лошадью, я бегу к выворотню.
Есть!.. За стволом, почерневшим, с опавшей корой, почти друг возле друга чуть выглядывают, раздвинув мох, вишневые, загорелые шапочки. Эх, ножик бы мне! А ножика нет, он - у Гриши...
Какие длинные, белые и хрупкие ножки грибов!
Провожу глазами линию между местами, где сидели сорванные грибы. Ага, грибная тропка ведет вниз... А в другую сторону? Наверное, туда, на горку, огибает поваленное дерево. Начну снизу, выхвачу у Гришки из-под носа...
- Ленька, давай сюда! - зовет вдруг Гриша, а сам сидит на корточках и все режет, режет ножом.
Ну и пусть... Я оглядываюсь на свои следы и вижу на месте, где недавно топтался, раздавленный гриб. Ай-я-яй... Разиня... Спокойнее надо, спокойнее!..
Осторожно спускаюсь на дно ложбины. Около захиревших сосенок - целая семья. Бросил собранные в кучу, начал хватать...
- Что ты делаешь, варвар! - приседает возле меня и Гриша, подрезает грибы ножом.
- А ты иди в другое место, я здесь и сам справлюсь!
- Все здоровые... - вроде не слышит Чаратун. - В рубашку будем складывать, я сейчас сниму...
- У меня своя рубаха есть.
- Что ты еще скажешь? - в голосе Гриши презрение. - Мне грибы не нужны, разве что на поджарку. А сушить или мариновать я не собираюсь.
Ф-фу... Душно что-то стало... Может, снова к дождю?
Бормочу что-то, отворачиваю лицо.
Я искал грибы и помечал их хворостинками: вот здесь срежь... Вот здесь... И здесь... Пусть Гриша режет, пусть кладет в свою рубаху.
Назад наша кобылка бежала всю дорогу, откуда и прыть взялась. А мы были пьяные от лесного воздуха и неслыханной удачи, орали песни.
Мох сгрузили и растрясли около забора деда Стахея. Пусть подсыхает...
Когда возвращались с конюшни, встретили на выгоне Горохова. В гордом одиночестве он возвращался с Мелянки.
- Салют, мушкетеры! - Петя поднял белую, ну совсем не загоревшую руку. Не берет его загар. - Я на воскресенье сбор отряда запланировал. Сделаете отчет, как проводите лето. Как на химкомбинат ездили, на остров... Здорово, правда? Это будет наше лучшее мероприятие! - говорит Петя с восторгом.
И у кого он, интересно, подхватил эту мысль? Неужели Вадим Никанорович подсказал?
- Воспоминаниями будем зимой заниматься. А если хочется позаседать обходитесь без нас, - ответил Гриша.
Лицо Пети болезненно сморщилось.
- Я пожалуюсь классному... Вы срываете работу отряда!
- Заседало ты, а не пионер! - подсыпал я ему на прощание.
Горохов еще что-то кричал вслед нам, но мы не слушали.
...Всю ночь я видел во сне, что собираю грибы. Сон был цветной!
ПОДВИГ ВОЛОДИ-ВЫСОТНИКА
Хмурец из города возвратился поздно, и вечером мы не виделись. А утром принес мне тетрадки и сказал такое, что надо было сразу бежать к Чаратуну.
Плотники уже кончили сруб. Просто удивительно, как у них все быстро получается.
Прошмыгнули мимо них во двор деда Стахея. Замок на двери!
- Гриша поехал камни для фундамента собирать! - крикнул нам один дядька сверху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47