.. Витя выплюнул косточки под ноги Горохову.
- Я ходил бы... - вздохнул Петя. - Но надо вишни обирать - перезрели. Сегодня мне задание - целый тазик собрать. И косточки булавкой повынимать мама вечером будет варенье варить. Помогите, хлопцы, а? Полтазика осталось, и пойдем купаться...
Петя присел на корточки, начал палочкой вдавливать в землю косточки вишен.
Мы с удивлением смотрели на его манипуляции. Собака начала уже от ярости грызть забор и хрипеть.
- Иди угомони ее, а то как схвачу кол... - не выдержал наконец Гриша.
Петя сходил во двор, загнал собаку в конуру, прикрыл лаз тяжелым свиным корытом и вернулся.
- Хлопцы, я же не задаром предлагаю помочь. Будете лопать вишни от пуза. Все равно скворцы их поклюют... Как налетят стаей! И такие гады: не клюют одну до конца, а дернет и бросит, дернет и бросит. За пять минут всю землю укроют... И чучела не боятся... Воробьи, черти, садятся на это чучело и клювики чистят. Папа думает ружье покупать...
- На скворцо-ов ружье-е-о?! - удивился Гриша.
- Да нет, он скворцов стрелять не будет! На охоту зимою будет ходить. А скворцов так - пугать... А если и убьет одного, то повесим на шесте над вишнями. Птицы очень боятся своих мертвецов... Я из рогатки пробовал - разве попадешь!
Гриша как сидел, так и бросился на него с кулаками.
- Ты что? Ты что? - Петя упал навзничь, защищая лицо руками, а коленками - живот.
Пока мы оторвали Чаратуна, у Горохова уже был расквашен нос.
- Пустите! - рванулся из наших рук Гриша, но больше Петю не трогал, побежал к улице. Руками он отбрасывал от лица ветви с такой яростью, что вишни сыпались градом.
- Бешеный! Посадят в сумасшедший дом! Ты еще попомнишь меня!
Петя плакал, размазывая кровь по лицу, и уже нельзя было понять, где вишневый сок, где кровь.
Грохнуло, падая, корыто. Из конуры вырвалась собака, хрипло залаяла, загремела цепью. Хмурец зажал ладонями уши, простонал:
- Умир-р-раю...
Горохов неохотно встал, пошел усмирять пса.
- Ты умойся и приходи сюда - дело есть! - крикнул я.
У нас пропал аппетит, на вишни смотреть не хотелось.
Слышно было, как воюет с собакой Горохов, как звякает умывальник...
Петя появился перед нами умытый, но с синими пятнами-разводами на лице - следами сока. Нос его подозрительно увеличился в объеме, покраснел.
- Если хочешь, мы попросим у тебя прощения. За Гришу... - сказал Хмурец.
- Больно нужно мне ваше извинение... Он еще сам прибежит ко мне... грозился Петя. - Как скажу своему отцу!..
- Не прибежит Чаратун, ты его плохо знаешь... - сказал я.
- Зачем пришли? Говорите быстрее, некогда мне с вами лясы точить?
Ого, в голосе у Горохова прорезались решительные нотки!
- Вадим Никанорович сказал: надо завтра всем отрядом идти выбирать "рожки", спорынью из семян. Председатель колхоза просил помочь... - выложил ему Хмурец цель визита.
- Вам сказал, вы и собирайте отряд... - повернулся спиной Петя. Видно, задело его самолюбие.
- А что - ты уже не председатель совета отряда? - с невинным видом полюбопытствовал Хмурец. - Может, тебя уже погнали, а мы и не знаем?
- Ну - я! Никто меня не прогонял и не прогонит. А почему я должен вам верить? Может, вам пошутить захотелось, разыграть меня.
- Разве этим шутят? - начал закипать и я.
Боевое настроение Горохова исчезло бесследно. Он сморщил лицо, как будто раскусил недозрелую вишню.
- Хлопцы, давайте дня через три пойдем, а? Отец настрого приказал, чтоб я все вишни оборвал... Или хоть через день, а? Только вы помогите мне, хорошо? Вишни будете от пуза лопать... Берите хоть сейчас. Только косточек не бросайте под ноги.
Хмурец глубоко задышал, и я поспешно сжал ему локоть: спокойно, спокойно!..
- Знаешь что, Горохов? Не хочется твоих вишен. Колхозу пора семена в другие хозяйства отправлять, "элиту"! Сеять людям надо - ты это понимаешь?! - Витя кричал Горохову, как глухому. И наконец махнул рукой: А-а, черт с тобой!
Он решительно зашагал к улице. В конуре выл и, казалось, кусал сам себя от злости, барбос Горохова.
Я догнал Хмурца.
- А что, если он ничего не сделает? Ну и председателя мы себе выбрали!
- Увидим. А нет - сами всех обежим, созовем.
Витя вдруг схватился за голову, затеребил волосы. Там зло жужжала, запутавшись, пчела.
- Помоги!!
Я взял за крылышко пчелу и бросил. Витя тер укушенное место, ругался:
- Чтоб им... И пчел выдрессировали: как собаки бросаются. А мед, гляди, ведрами таскают в улья...
Мы опять направляемся к дому деда Стахея. Я думаю о Чаратуне. Повзрослел он за лето, но нервный какой-то стал, невыдержанный. И Вадим Никанорович эту черту его как-то подметил. "У вас переходный возраст, кончается детство... - сказал он. - А повзросление не в дерзости или грубости должно проявляться, а в рассудительности, самостоятельности. Вот и смекайте, что к чему..."
А я, наверное, нисколечко не изменился. Ничего такого не заметно и у Вити. Хотя нет, Хмурец как раз стал и более рассудительным и самостоятельным. И он, и я уже не преклоняемся так перед Гришей.
ДРУЗЬЯ ВСТРЕЧАЮТСЯ ВНОВЬ
Уже который день на небе ни облачка.
Жара...
Воробьи и голуби лезут в лужи у колодцев, топчутся, бьют крыльями по воде. Куры прячутся в тень, купаются в песке, в золе.
Промчится по улице машина, и туча пыли надолго повисает над садами, огородами. Густой, перегретый машинный дух вызывает тошноту, головную боль.
От всего этого мы сегодня спасены. Мы сегодня в амбаре, тут прохладно.
Где-то монотонно гудят-дышат вентиляторы, прогоняют воздух через толщу зерна...
Посреди амбара площадка чуть не с волейбольную размером. На этой площадке детворы, как муравьев: и наш отряд, и еще два. Кто лежит на животе и болтает в воздухе ногами, кто прилег боком, кто поджал ноги по-турецки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47