Я сумел доказать, что это было самоубийство на почве ревности. Прокурор округа утвердил мое постановление по этому делу.Разделавшись с этим делом, я не мешкая приступил к другим — по кражам, изнасилованиям, попыткам побега через границу. Они не представляли трудностей и были мной закончены без брака.Вскоре вернулся из отпуска Бутрин. Вдвоем нам стало легче. Но мне явно не хватало знаний. Пришлось поступать на заочное отделение военно-юридической академии.Много приходилось сотрудничать с милицией. Меня в то время очень удивляла ее оперативность и, как бы помягче сказать, некая вседозволенность. Многие вопросы милиция решала оперативнее прокуратуры, ценные данные получала без всяких следственных действий и сообщали мне.Присматриваясь к деятельности милиции, я вскоре через своих новых друзей из ее среды выяснил, что существует агентура, которая в значительной степени помогает оперативному составу милиции. В сложных для меня делах я использовал эту возможность милиции, хотя прокурор предупреждал, чтобы я этим не увлекался. Но, как говорится, когда запахнет жареным и дело чрезвычайно трудно раскрыть без агентуры, приходилось опираться на Сортавальскую милицию. Помощь была взаимной и плодотворной.Навыки работы с агентурой совершенствовались и приносили успех в разоблачении преступников.В 1953 году я окончил Военную юридическую Академию и перевелся в МВД. Тогда Хрущев сокращал армию, и под этот шумок без особого труда можно было уйти «на гражданку».В 1954 году я был принят в МВД РСФСР и назначен в следственный отдел на должность следователя.Мне дали пачку уголовных дел по одной из областей для изучения и подготовки рекомендаций: что с ними делать? Я довольно скоро справился с этим, так как в Сортавале на подобную работу мне отводилось в три раза меньше времени. Потом выезжал в командировки в разные УВД, составлял справки и докладывал их руководству отдела. Тогда особое внимание обращалось на факты укрытия совершенных преступлений : отказывали необоснованно в возбуждении дел или не регистрировали преступления. При такой рутинной работе легко было потерять свою квалификацию. Многих это устраивало, другие, в том числе и я, требовали «живых» дел. Особо настойчивых руководство решило наказать, подбросив «дохлое» дело.Мне предложили расследовать дело, связанное с убийствами нескольких человек. Вместе с работниками уголовного розыска мы довольно быстро вышли на подозреваемого. Некто Нестерчук — учитель из Саранска (окончивший между прочим МГУ) собрал группу учеников и вывез их в Москву на экскурсии. В Москве он бросил их на произвол судьбы, дескать, почти взрослые люди, не пропадут. А сам подался в Краснодар «на перекладных», ночуя где придется и… убивая заранее припасенным топором женщин, пускавших его на ночлег. Наконец, в Краснодаре он был арестован на рынке , где сбывал имущество только что убитой им очередной жертвы. И сразу стал симулировать психическое заболевание, «ступор», характеризующийся полной обездвиженностью больного и заторможенностью или полной потерей речи.Несколько месяцев расследовал я это дело и, несмотря на трудности, довел до суда, который приговорил убийцу-симулянта к смертной казни.Не успел завершить это дело, как получил новое — на группу цыган, занимавшихся воровскими набегами во время кочевок. К уголовной ответственности привлекли тогда несколько десятков человек во главе с так называемым «цыганским бароном», изъято большое количество ценностей и мешок золотых монет царской чеканки.Спустя некоторое время в моем производстве оказалось уголовное дело о крупных хищениях на Брянском мясокомбинате. Возникло оно по просьбе начальника следственного отдела Брянского УВД, так как местные следователи не смогли даже приступиться к делу: никто из свидетелей и подозреваемых не давал никаких показаний.Проведя различные оперативные комбинации, с помощью оперативного состава БХСС и уголовного розыска, мы обнаружили-таки слабые места в защите преступников. Они стали «раскалываться» и сдавать ценности. Дальнейшее мое пребывание в Брянске становилось ненужным, и следствие повели местные работники. Дело получилось громким.А тем временем в МВД пошли разговоры о передаче следствия со всем штатом из МВД в прокуратуру.Начальник ОБХСС Главного управления милиции МВД А. Жуков предложил, мне перейти на работу к нему в отдел. Я дал согласие. Было это в 1958 году. Здесь после многих реорганизаций возникло сначала «штучное» отделение, а затем отделы, один из которых — 3-ий — я возглавил.Отдел занимался борьбой с валютными нарушениями, хищением драгоценных металлов и камней. В отдел были назначены Александров, Аскалонов, Богуш, Зубарев, Канаев, Московцев, Рашевский, Рыжов. Все они с достоинством и высоким профессионализм выполняли нелегкие свои обязанности.Основное внимание отдел уделял борьбе с хищениями промышленного золота в местах его добычи и на путях вывоза к местам сбыта. В поле нашего зрения попадали скупщики драгоценных металлов, камней, металла из слитков, похищенных с предприятий, которые эти драгоценные металлы употребляли в производстве.Ежегодно сотрудники аппаратов БХСС изымали у преступников до сотни килограммов золота.Похищенные золото и серебро уходили в основном на Кавказ ( в Дагестан, Чечню, Северную Осетию и Азербайджан ). Там борьба с этими преступлениями практически не велась, а наши редкие выезды туда ничего не давали.Приходилось организовывать мероприятия по изъятию драгоценностей на подступах к этим республикам.Вспоминаю некоторые случаи удачных задержаний преступников с большим количеством валютных ценностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88