Вы ничего не сможете сделать...– Но давайте все же приедем к ним еще раз. Когда вы им позвоните по арабскому телефону?– Через несколько дней, дайте мне время...Только у маленькой Суад совсем не оставалось времени. Но Хассан был настоящим волшебным доктором. У него была работа в госпитале, семья, и тот простой факт, что он вмешался в преступление во имя чести, мог навлечь на него серьезные неприятности. Я все больше и больше понимала это и уважала его осторожность. Преодолеть подобные запреты, попытаться их обойти – все это было внове для меня, и я погрузилась в эту затею со всей своей энергией. Но именно Хассан связывался с деревней, предупреждая о наших визитах, и я прекрасно представляла, каково ему приходилось... Суад умрет – Мой брат очень добрый. Он попытался принести мне бананы, а доктор велел ему больше не приходить.– А кто с тобой это сделал?– Это Хуссейн, муж моей старшей сестры. А мать принесла мне яд в стакане...Я уже знала немного больше об истории Суад. Она уже говорила лучше, но условия в этом госпитале были ужасны для нее. Ее вымыли один раз, держа за остатки волос на голове. Ожоги воспалялись, сочились и кровоточили постоянно. Я разглядела верхнюю часть ее тела: голова была склонена на грудь, как при молитве, так как подбородок прикипел к груди. Она не могла шевельнуть руками. Нефть или бензин были вылиты ей сверху на голову. Огонь спускался на шею, уши, по спине, рукам и верхней части груди. Она была скрючена, как какая-то странная мумия, вероятно, еще тогда, когда ее транспортировали, и до сих пор была в том же состоянии, уже более двух недель. Не считая родов в полукоматозном состоянии и ребенка, который исчез. Скорее всего, социальные службы поместили его в какой-нибудь сиротский приют, но куда именно? Мне очень хорошо известно будущее, которое ждет этих незаконнорожденных детей. Оно безнадежно.Мой план был безумным. В первую очередь я хотела перевезти ее в Вифлеем – город, находившийся в то время под контролем израильтян, куда имели доступ, как я, так и она. Несложно перевезти ее в другой город. Я определенно знала, что там не было необходимых средств для пораженных обширными ожогами. Это был только промежуточный этап. Но в Вифлееме можно было получить хотя бы минимальное базовое лечение. И третья фаза моего плана: отъезд в Европу с согласия организации «Земля людей», которую я еще не запрашивала. Не говоря уже о ребенке, которого я тоже намеревалась разыскать между делом.Когда молодой доктор сел в мою маленькую машину, чтобы ехать во второй раз к родителям Суад, он опять казался встревоженным. Нас приняли там же, на улице под деревом, шел тот же банальный разговор, но на этот раз я заговорила о детях, которых нигде не было видно.– У вас много детей? Где они?– Они в поле. У нас есть замужняя дочь, у нее два мальчика, и есть женатый сын, у него тоже два мальчика.Значит, мальчики. Надо было поздравить главу семьи. Но и посочувствовать также.– Я знаю, что у вас есть дочь, которая причинила вам много неприятностей.– Йа харам! Это ужасно, что с нами произошло! Какое несчастье!– В самом деле, это большая неприятность для вас.– Да, очень жаль. Аллах Карим! Но Бог велик.– Однако в деревне очень неприятно иметь такие сложные проблемы...– Да, нам всем очень тяжело.Мать не говорила ни слова. Все стояла, подчиняясь мужу.– Да, так или иначе, она скоро умрет. Она очень плоха.– Да! Аллах Карим!А мой доктор добавил с видом профессионала:– Да, она, в самом деле, очень плоха.Он понял мой интерес к этому странному торгу об ожидаемой смерти девушки. Он мне помогал, живо подтверждая мимикой неизбежную смерть Суад, в то время как мы сами ожидали как раз противоположного... Он принял эстафетную палочку. Отец наконец-то поведал то, что его особенно заботило:– Я надеюсь, что мы сможем остаться в деревне.– О да, конечно. Ведь рано или поздно она все равно умрет.– На все воля Божья. Эта наш рок. Мы тут ничего не поделаем.Но он так и не сказал, что же все-таки произошло, ни слова. Тогда, в какой-то момент, я сделала ход своей пешкой на шахматной доске:– И все же для вас будет не очень хорошо, если она умрет здесь? Когда вы проведете похороны? И где?– Мы похороним ее здесь, в саду.– Может быть, если я заберу ее с собой, она сможет умереть в другом месте, и у вас не возникнет этих проблем.Родителям, судя по всему, мои слова о том, что я заберу ее с собой, чтобы она умерла где-то в другом месте, ничего не говорят. Они никогда в жизни не слышали ни о чем подобном. Хассан сразу понял это и слегка на них нажал:– Вообще-то, конечно, это создало бы меньше проблем и для вас, и для всей деревни...– Да, но мы все же похороним ее здесь, если на то воля Божья, и всем скажем, что похоронили ее, и все.– Я не знаю, но все же подумайте хорошенько. Возможно, я смогу увезти ее умирать в другое место. Я смогу это сделать, если для вас это будет лучше...Как это ни отвратительно, но в этой патологической игре я могу делать ставку только на смерть. Возвратить Суад к жизни и говорить о лечении – это навести на них страх. Они сказали, что им надо поговорить между собой. Таким образом, они дали нам понять, что пора уезжать. Что мы и сделали после обычных приветствий и обещаний приехать еще раз. Что можно было подумать в тот момент о нашей попытке? Правильно ли мы вели переговоры? С одной стороны, Суад исчезнет, а с другой стороны, ее семья вновь обретет честь в своей деревне...Как говорит отец, Бог велик. Надо проявить терпение.Пока шло время, я ходила в госпиталь каждый день, чтобы обеспечить хотя бы минимальный уход. Мое присутствие обязывало персонал прилагать кое-какие усилия. Например, проводить большую дезинфекцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61