— Ну, это легко исполнить. Завтра рано утром все пришлю тебе, — пообещала О-Сити.Тогда послушник уткнулся в свое изголовье и вскоре уснул, повторяя про себя: «Как только настанет утро, я получу то, чего хочу больше всего… непременно получу то, чего хочу больше всего…»Теперь оставалось поступить так, как ей подсказывало сердце.О— Сити легла рядом с Китидзабуро и, не произнося ни слова, обняла его.Китидзабуро вдруг открыл глаза и, задрожав всем телом, закрыл лицо рукавом своего спального кимоно.О— Сити отвела его рукав:— Почему ты так закрылся? Это нехорошо для волос.— Мне шестнадцать лет! — печально сказал Китидзабуро.— Мне тоже шестнадцать, — ответила О-Сити.— Я боюсь настоятеля! — возразил Китидзабуро.— И я боюсь настоятеля, — шепнула О-Сити. Оба они любили впервые, и дело между нимипошло на лад не сразу.Но вот прокатился удар грома — последний отголосок грозы.— Как мне страшно! — И О-Сити прижалась к Китидзабуро. Тогда он привлек ее к себе, и рукава их перепутались. Они поклялись принадлежать друг другу до самой смерти.Вскоре наступил рассвет. Торопливо зазвонил колокол в Янаке, а утренний ветер растрепал верхушки вечнозеленого кустарника.Как горько! Только заснули, и вот уже рассвет, а с ним и разлука… А ведь мир широк. Найти бы уголок, где нет дня и всегда царствует ночь!… Но это желание не могло осуществиться. Оно лишь терзало сердце.Между тем мать отправилась искать О-Сити, недоумевая, что с ней могло случиться, нашла и силой увела ее… Если подумать, все произошло, как в новелле из Исэ-моногатари, где дождливой ночью черт проглатывает возлюбленную кавалера давних времен!И Китидзабуро остался один, неудовлетворенный и грустный.А новый послушник не забыл того, что произошло минувшей ночью. Он заявил, что, если ему не отдадут то, что обещали, он всем расскажет о ночных делах.Услышав эти слова, мать О-Сити вернулась к нему.— — Я не знаю, о чем идет речь, но раз О-Сити обещала, я все беру на себя, — сказала она.Что же делать матери, имеющей дочку-проказницу? Даже не выслушав до конца, она согласилась на все и хлопотала больше, чем сама О-Сити. В то же утро, говорят, приготовила и переправила обещанные безделки. Приют любви в снежную ночь В нашем мире следует быть осмотрительным. Но вот чего особенно нельзя делать: в дороге хвастаться деньгами, давать меч в руки пьяному, оставлять бездельника бонзу с девушкой.Мать О— Сити, когда семья вернулась из храма, принялась наставлять дочку на путь истинный и прервала ее любовную связь.Однако, благодаря участию одной из служанок, влюбленные могли обмениваться письмами и поведать друг другу о том, что было на сердце.Однажды под вечер кто-то, по виду деревенский паренек из северного пригорода, принес в корзине на продажу весенние грибы и «конские метелки». По его словам, этим он и жил.Позвали его в дом О-Сити.Время было весеннее, но в тот вечер не переставая сыпал снег. «Как я вернусь в деревню?» — печалился юноша.Хозяину стало жаль его.— Заночуй у нас в сенях где-нибудь в уголке. А с рассветом отправишься в обратный путь, — сказал он.Юноша обрадовался. Прибрав в сторону плетенки, на которых разложили собранные в поле гобо [115] Съедобное растение из породы лопуховых.

и редьку, он завернулся в свой плащ из травы, закрыл лицо бамбуковым зонтиком и приготовился перетерпеть холодную ночь.Однако ветер подбирался к самому изголовью, и сени выстыли. Уже жизни его грозила опасность. Дыхание замирало, глаза застлало пеленой.В это время послышался голос О-Сити.— Жаль того деревенского, — сказала она. — Напоите его хотя бы кипятком!Стряпуха Умэ налила кипятку в чашку для прислуги, а слуга Кюсити отнес ее юноше.— Спасибо за ваши заботы! — поблагодарил тот. В сенях было темно. Усевшись рядом, Кюситипотрепал юношу за пучок волос надо лбом.— Ты в таком возрасте, — сказал он, — что, живи ты в Эдо, у тебя уже был бы кое-кто на сердце. Эх ты, бедняга!— Да ведь я вырос в деревне, в простоте, — отвечал юноша, — поле обрабатывать, да лошади смотреть в зубы, да хворост собирать — вот и все, что я умею.И вид у него при этом был печальный.________________________________________Но вот пришло время отходить ко сну. Слуги поднялись по приставной лесенке в мезонин, и лампа едва мерцала там. Хозяин проверил замки на кладовых, а хозяйка строго-настрого наказала следить за огнем. Дошла очередь и до О-Сити: накрепко закрыли внутреннюю дверь — преградили дорогу любви.Что за жестокость!Колокол пробил два часа. Вдруг застучали в наружную дверь и послышались голоса мужчины и женщины:— Проснитесь! Госпожа тетушка только что разрешилась от бремени, Да еще мальчиком! Данна-сама [116] Почтительное наименование — «господин», «барин».

в большой радости!Звали настойчиво, так что все в доме поднялись и засуетились.Вот радость-то! Хозяин и хозяйка сейчас же вышли из опочивальни и, захватив цитварное семя, чтобы дать младенцу от глистов, сунув кое-как ноги в первые попавшиеся сандалии, второпях отбыли из дома, приказав О-Сити запереть за ними двери.Возвращаясь в комнаты, О-Сити вспомнила о юноше из деревни, что заночевал у них.— Посвети мне! — сказала она служанке и подошла взглянуть на него.Паренек крепко спал, и ей стало жаль его.— Не тревожьте его, он так сладко спит! — сказала служанка, но О-Сити, сделав вид, что не слышит ее слов, нагнулась над спящим.Запах, который исходил от его тела, почему-то заставил сильнее биться ее сердце. Она сдвинула зонтик, взглянула на лицо спящего: чистый профиль спокоен, волосы лежат в порядке.Некоторое время О-Сити не могла отвести глаз.«И тому столько же лет!» — подумала она и засунула руку в рукав юноши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28