И он предположительно писал художественную литературу, и было это четыре тысячи лет назад. Дальше ты выяснишь, что масса других людей находит то же самое в том же самом писателе — людей, которые не делали ничего из того, что ты делал, и не видели ничего из того, что ты видел. Это редкий тип писателя. Но Ни Тай Ли именно такого типа. Я читал многие твои стихи, Ни Тай. Моя оценка, если бы потребовалось ее дать, только усилила бы мое изумление.— Ага, — отозвался Ни Тай. — Спасибо. — И он нацепил на лицо ухмылку слишком широкую, чтобы ее спрятать — даже хотя он смотрел на свои колени. — Большинство самых лучших я потерял. Или не записал. Хотел бы я показать тебе некоторые из них. Они, правда, замечательные.— Мне бы тоже этого хотелось, — сказал Ком.— Эй, приятель, — Ни Тай поднял глаза на Джо. — Ведь я тебе нужен. Но я даже не могу вспомнить, про что ты спросил.— Про твой корабль, — напомнил Джо.— Я просто выдолбил кусок непористого метеора и привинтил сзади мотор «кейзон», да еще установил управление на огневую проницаемость.— Да-да! — воскликнул Ком. — Именно так это и было проделано! Привинтил «кейзон» с левовинтовым храповиком. Отвертку в обратную сторону крутишь, верно? Это было годы тому назад, но кораблик вышел такой красивый!— Про отвертку ты прав, — сказал Ни Тай. — Только я плоскогубцы использовал.— Это не важно. Главное, что ты действительно это сделал. Я же тебе, Джо, сказал — с некоторыми писателями просто кошмар какой-то.— Впрочем, есть одна проблема, — сказал Ни Тай. — Я никогда ничем не занимался достаточно долго, чтобы действительно это узнать. Занимался ровно столько, чтобы определить это в строчке или предложении, а затем переходил на что-то другое. Боюсь, порой я только думаю. И пишу, чтобы заменить все те вещи, которых реально сделать не могу.Тут я ощутил легкую боль. То же самое я сказал Норну за час до того, как мы разбились на Рисе, когда мы обсуждали мою последнюю книгу. Помните? Я — Самоцвет.— Но ты всего лишь мой ровесник, — наконец сказал Джо. — Как же ты смог так рано все это сделать и обо всем этом написать?— Ну, я... то есть, я хочу сказать... пожалуй, я даже и не знаю. Я просто делаю. Наверное, очень многого я никогда не сделаю, потому что слишком занят писаниной.— Еще одно вмешательство, — сказал Ком. — Ничего, если я кое-что ему расскажу?Ни Тай пожал плечами.— Это как с Оскаром и Альфредом, — сказал Ком.Ни Тай, похоже, испытал сильное облегчение.— Или как с Полем В, и Артюром Р., — добавил он.— Как с Жаном К, и Раймоном Р., — в тон ему сказал Ком.— Или с Вилли и Колетт.— Это рекуррентный литературный образчик, — объяснил Ком. — Писатель постарше, писатель помоложе, зачастую почти ребенок — и какая-то трагедия. В результате нечто чудесное даруется миру. Это случается каждые двадцать пять или пятьдесят лет со времен романтизма.— А кто был писателем постарше? — спросил Джо.Ни Тай опустил глаза:— Мюэльс Эрэйнилид.— Никогда о таком не слышал, — сказал Джо.Ни Тай вздрогнул:— Да ну. Мне казалось, эту скверную историю все на свете знают.— Я бы хотел с ним познакомиться, — сказал Джо.— Сомневаюсь, что это тебе удастся, — вмешался Ком. — А то, что случилось, было очень, очень трагично.— Эрэйнилид был Ллл, — Ни Тай перевел дыхание и начал рассказывать. — Мы вместе совершили длинное путешествие, и...— Ты совершил длинное путешествие с Ллл?— Ну, на самом деле он был только отчасти... — тут он замялся. — Нет, ничего не могу поделать, — сказал он. — Это из-за того, что я натворил. Клянусь, ничего не могу поделать.— Значит, ты знаешь про скорбь Ллл, — сказал Джо.Ни Тай кивнул.— Еще как. Понимаешь, я его продал. Я был в отчаянии, я нуждался в деньгах, и он велел мне действовать.— Ты его продал? Но почему...— Экономика.— Жлуп.— И на эти деньги я купил не такого дорогого Ллл, чтобы заново отстроить мир, который мы разрушили; так что я знаю и про скорбь Ллл, и про скорбь владельца Ллл — пусть даже это был совсем маленький мир, и много времени он не занял. Несколько дней назад я объяснял это Сан-Северине, и она очень расстроилась — она тоже купила и продала Ллл, и использовала их для воссоздания...— Ты знаешь Сан-Северину?— Да. Она давала мне уроки интерлинга, когда я был челночником...— Нет! — воскликнул Джо.Склонив голову, Ни Тай прошептал:— Клянусь, я ничего не могу поделать! Клянусь!— Не-ет! — Отвернувшись к стене, Джо прижал ладони к ушам, сел на корточки и закачался.— Ком! — крикнул Ни Тай. — Ты сказал, он во мне нуждается?— Да, и ты прекрасно его нужду удовлетворяешь.Джо резко развернулся:— Вон отсюда!Ни Тай, похоже, испугался и слез со стола.— Это моя жизнь, не твоя! Моя, жлуп! — Джо схватил когтистую руку Ни. — Моя. Я от нее отказался — но это не значит, что ты можешь ее получить.Ни сделал быстрый вдох.— Это уже неинтересно, — торопливо проговорил он, отодвигаясь от стола. — Через это я уже много раз проходил.— А я нет! — выкрикнул Джо. Он чувствовал себя так, будто что-то у него внутри изнасиловали и унизили. — Ты не смеешь воровать мою жизнь!Внезапно Ни оттолкнул его. Джо упал на пол, и поэт встал над ним, тоже трясясь от возбуждения.— Какого жлупа ты решил, что она твоя? Может, это ты у меня ее украл. Почему я никогда ничего не могу закончить?Почему всякий раз, как я получаю работу, влюбляюсь, завожу ребенка, меня вдруг срывает прочь и бросает в очередную кучу дерьма, откуда мне снова надо начинать ту же самую мышиную возню? Не ты ли это со мной проделываешь? Не ты ли отрываешь меня от того, что мое, забираешь себе тысячи роскошных жизней, которые я начал? — Внезапно он закрыл глаза и прижал правую руку к левому плечу. Затем, запрокинув голову, зашипел в потолок:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27