и никто не поспешит на
помощь; зато сразу появится человек в черных перчатках, вооруженный
револьвером/гранатами/ядовитым газом.
На углу был кафетерий. В свете льющимся из окна, у края тротуара
копошилась вокруг разбитой колымаги кучка потасканных бродяг (в стиле
Тритона: на запястьях цепочки, на щеках - татуировки в виде шершня, у тех,
кому по карману - башмаки на высоких каблуках, кому они по карману).
Верхом на разнесенной вдребезги фаре сидела маленькая морфинистка, которую
я в тот вечер выставил из "Ледника".
Что-то толкнуло меня к ней.
- Эй!
Малышка посмотрела на меня из-под напоминающих помятую паклю волос,
глаза - сплошные зрачки.
- Ты уже знаешь новое Слово?
Почесав нос, расцарапанный уже до крови, она ответила:
- Пирит, - и хихикнула, - Совсем свежее, час как прикатили.
- Кто?
Она подумала.
- Ммм... парень, а ему... его парень, он только вернулся из
Нью-Йорка... а там... понимаешь, Певец по имени Ястреб...
Трое бродяжек поблизости с нами старались на меня не смотреть. Те,
кто подальше, позволили себе бросить пару косых взглядов.
- Да, - сказал я. - Большое спасибо.
Бритва Оккама, заодно с правдивой информацией о работе службы
безопасности, напрочь отсекает всякую паранойю. Пирит. При таком роде
занятий, как у меня, паранойя - всего лишь профессиональное заболевание.
Во всяком случае, не сомневаюсь, что Арти (равно как и Мод) подвержен ей
не меньше моего.
Лампы над входом в "Ледник" уже погасли. Я вспомнил об оставшемся
внутри, и взбежал по ступенькам.
Дверь уже заперли. Я постучал в стекло, но, естественно, никто не
отозвался. И хуже того - в оранжевом свете лампочки, я видел: вот оно,
совсем близко, на гардеробной стойке. Скорее всего, его оставил
управляющий, подумав, что я вернусь до закрытия. А завтра в полдень Хо Ки
Эн заберет зарезервированный билет в каюту-люкс космолайнера "Платиновый
лебедь" (время отправления: час тридцать; пункт назначения: Беллона). И
сейчас за стеклянной дверью "Ледника" он ждал, снабженный всем
необходимым: от очередного парика до маски, сужающей, едва ли не вдвое
непроницаемо черные глаза мистера Эна.
Сказать по правде, я уже был готов взломать дверь. Но вовремя остыл,
сообразив, что гораздо разумнее и проще отправиться в гостиницу и
попросить портье поднять меня к девяти. А утром спокойно войти в кафе
вместе с уборщиком. Я повернулся, пошел вниз по лестнице... и тут я понял.
И стало так грустно, что по щеке поползла слеза - да-да, слеза - и я
улыбнулся. Пусть себе лежит на стойке до утра.
Ведь нет там ничего, что мне бы не принадлежало.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16