То повыехал Добрынюшка в чисто поле
На добром кони на богатырскоём,
То он ездил целый день с утра до вечера
Да по славну по роздольицу чисту полю.
Похотелось-то молодому Добрынюшки
Ему съездити во далече чисто поле,
Да и ко тым горам ко Сорочинскием
Да и ко тым норам да ко змеиныем.
И он спустил коня да богатырскаго,
Да и поехал по роздольицу чисту полю..
Еще день за день как быдто дождь дождит,
Да и недели за неделей как река бежит:
То он день едет по красному по солнышку,
Да он в ночь ехал по светлому по месяцу,
Приезжал он ко горам да к Сорочинскием,
Стал он ездить по роздольицу чисту полю,
Он-то ездил целый день с утра до вечера,
Потоптал он много-множество змеёнышов.
И услыхал-то тут молоденькой Добрынюшка:
Его доброй конь да богатырский
А и стал на ноги да конь припадывать.
А и поехал-то молоденькой Добрынюшка
От тых славныих от гор от Сорочинскиих
Да и от тых от нор он от змеиныих,
Да и поехал-то Добрыня в стольнёй Киев-град.
Еще день за день как быдто дождь дожжит,
Да и неделя за неделю как река бежит;
То он в день едет по красному по солнышку,
А он в ночь едет по светлому по месяцу,
Он повыехал в роздольицо в чисто поле,
Похотелось тут молодому Добрынюшки
Съездить-то ко славной ко Пучай-реки,
Посмотреть ему на славную Пучай-реку.
То он ехал по роздольицу чисту полю,
Да приехал он ко славной ко Пучай-реки,
Становил коня он богатырскаго,
Да и сходил Добрыня со добра коня,
Посмотрел-то он на славную Пучай-реку.
Похотелось тут молодому Добрынюшки
Покупатися во славной во Пучай-реки;
Он одёжицю с собя снимал всю донага,
Да и пошол-то он купаться во Пучай-реку.
Там на тую пору, на то времецко
А и на славноёй да на Пучай-реки
Да и случились быть тут красны девушки;
Оны клеплют[] тонко беленькое платьицо,
Говорят оны молодому Добрынюшки:
– Ты удаленькой дородней доброй молодец!
То во нашою во славной во Пучай-реки
Наги добры молодци не куплются,
Они куплются в тонких белых полотняных
рубашечках.
Говорил-то им молоденькой Добрынюшка:
– Ай жо девушки да вы голубушки,
Беломойници, вы портомойници!
Ничего-то вы ведь, девушки, не знаете,
Только знайте-тко вы девушки самы собя.-
Он пошол-то как купаться во Пучай-реку,
Перешол Добрыня перву струечку,
Перешол Добрыня другу струечку,
Перешол-то он Пучай-реку от бережка до другого;
Похотелось тут молодому Добрынюшки
Покупаться во Пучай-реки, поныркати.
Там на тую пору, на то времецко
Да из далеча-далече из чиста поля,
Из-под западнёй да с-под сторонушки,
Да и не дождь дожжит да и то не гром громит,
А и не гром громит, да шум велик идет:
Налетела над молодаго Добрынюшку
А и змеиныщо да то Горынищо,
А и о трех змеиныщо о головах,
О двенадцати она о хоботах;
Надлетела над молодаго Добрынюшку,
Говорила-то змеищо таковы слова:
– А теперь Добрынюшка в моих руках,
А в моих руках да он в моей воли!
А 'ще что я похочу, то над ним сделаю:
Похочу-то я молодаго Добрынюшку,
Похочу, Добрынюшку в полон возьму,
Похочу-то, я Добрыиюшку-то и огнем пожгу,
Похочу-то, я Добрынюшку-то и в собя пожру.-
И у того ли у молодаго Добрынюшки
Его сердце богатырско не ужахнулось;
Он горазд был плавать по быстрым рекам,
Да и нырнул-то он от бережка ко другому,
Да и от другаго от бережка ко етому.
И он воспомнил тут свою да родну матушку:
– Не велела мне да родна матушка
Уезжать-то далече в чисто поле,
Да и ко тым она горам ко Сорочинскиим,
Да и ко тым норам да ко змеиныим,
Не велела мне-ка ездить ко Пучай-реки,
Не велела мне купаться во Пучай-реки.
Да и не за то ли зде-ка ноньчу странствую? –
И он ащо нырнул от бережка до бережка,
Выходил Добрыня на крутой берёг,
Тут змеинищо Горынищо проклятое.
Она стала на Добрыню искры сыпати,
Она стала жгать да тела белаго.
И у того ли у молодаго Добрынюшки
Не случилося ничто быть в белых ручушках,
Да и ему нечим со змеищом попротивиться.
Поглянул-то как молоденькой Добрынюшка
По тому по крутому по бережку,
Не случилося ничто лежать на крутоём на берегу,
Ему ничего взять в белыи во ручушки,
Ему нечим со змеищом попротивиться.
Ёна сыплет его искрой неутышною,
Ёна жгет его да тело белое.
Столько увидал молоденькой Добрынюшка,
Да и на крутоём да он на береги
То лежит колпак да земли греческой;
Ён берёт-то тот колпак да во белы ручки.
Он со тою ли досадушки великою
Да ударил он змеинища Горынища.
Еще пала-то змея да на сыру землю,
На сыру-то землю пала во ковыль-траву.
Молодой-то Добрынюшка Микитинец
Очюнь смелой был да оборотистой.
Да и скочил-то он змеищу на белы груди,
Роспластать-то ей хотит да груди белыи,
Он хотит-то ей срубить да буйны головы.
Тут змеинищо Горынищо молиласи:
– Ты молоденькой Добрынюшка Микитинец!
Не убей меня да змеи лютою,
Да спусти-тко полетать да по белу свету.
Мы напишем с тобой записи промеж собой,
То велики записи немалыи:
Не съезжаться бы век по веку в чистом поли.
Нам не делать бою-драки-кроволития промеж собой,
Бою-драки-кроволития великаго.-
Молодой-то Добрынюшка Микитинец,
Ён скорёшенько сходил-то со белой груди;
Написали оны записи промеж собой,
То велики оны записи немалыи:
«Не съезжаться бы век по веку в чистом поли,
Нам не делать бою-драки-кроволитьица промеж собой».
Тут молоденькой Добрынюшка Микитинец,
Он скорёшенько бежал да ко добру коню,
Надевал свою одёжицу снарядную,
А и рубашечки-манешички шелковеньки,
Всю одёжицу надел снарядную,
Он скорёшенько садился на добра коня,
Выезжал Добрыня во чисто поле,
Посмотреть-то на змеищо на Горынищо,
Да которым она местечком полетит по чисту полю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11