Не помню, правда, справа то ли слева,Но вот, являя обликом покой,Вплыла прекрасная собою дева.
Держала огнь Она одной рукой,Который-то и виделся далече,И рог охотничий — рукой другой.
А за красавицей — животных вече:Подпрыгивали суслики у ног,И ладились пернатые на плечи,
И волк, и лев, и серна, и сурокУчаствовали в сем чудном спектакле.И я хотел пуститься наутек.
И уж не знаю, право, так ли, сяк ли,Но дал бы я отсюда стрекача,Да с перепугу силы и иссякли.
Я не нашел в обратный мир ключа,И к людям уводящую дорогуНе осветила ни одна свеча.
Не ведал я, как быть, но, слава Богу,Уже не ждал неведомого злаИ успокаивался понемногу.
Хотел идти к ней — но, тиха, светла,Сама ко мне приблизилась красоткаИ мне: «Добро пожаловать!» — рекла.
Непринужденно глянула и кротко.Должно быть, приняла она меняЗа брата или друга-одногодка.
И дружеская девы болтовняСознанье помраченное целила.И я согрелся, словно у огня.
А дева молвила: «Какая силаТебя, скажи-ка, привела тура,Где поселиться никому не мило?»
А я залился краской — вот беда!Как будто и забыл я — кто я, где я.И вновь опомнился не без труда.
Хотел ответить, о былом жалея,Что суета убогих дум и делВконец запутала меня, злодея.
Но не ответил. То бледнел, как мел,То от стыда краснел до слез я сноваИ все молчал, как будто онемел.
А дева засмеялась: «Право слово,Не умирай от страха. Глянь: стою,Не замышляя ничего дурного.
Но в сем необитаемом краюМои слова, сам убедишься, вещи.Услышишь ты историю свою.
Здесь видится отчетливей и резче.Итак, рассказу моему внемли.Прелюбопытные услышишь вещи.
Когда владыкой неба и землиЮпитер не был, с острова родногоЦирцею силы рока унесли.
Но меж людей не находила крова,За злое волшебство свое молвойОславленная, и скиталась снова.
Но тут не сыщешь ни души живой.Волшебница утешилась и вродеВ сем буреломе обрела покой.
И поселилась мирно на природе,Дабы подале от мирских суетО человеческом злословить роде.
Не ведает об этом царстве свет.Сюда дорога для людей закрыта,А кто вошел — назад дороги нет.
И в доме, от зенита до зенита,Пастушки-девы, в их числе и я,Цирцею охраняют, будто свита.
И вот еще комиссия моя:По зарослям, расселинам, дорогамВожу зверей, питая и поя.
Но это попеченье — о немногом.И я гуляю средь пещер и скал —Всенепременно с факелом и рогом,
Чтоб заплутавший кролик иль шакал,О местонахожденье нашем судя,По рогу иль огню, тропу сыскал.
И наперед тебе отвечу, будеЗахочешь знать, что за зверье вокруг:Днесь — звери, ну а прежде были — люди,
Такие ж в точности, как ты, мой друг.А не поверишь — погляди, как стадоК тебе спешит угодливее слуг.
Оно приходу человека радо,На задних лапках перед ним служа.Твоей тоски, как лакомства, им надо.
Пришли они, как ты, и госпожаИх палочкой волшебной превратилаТого — в медведя, а сего — в ежа.
Кто смотрит весело, а кто уныло.И всякого в подобного зверькаоборотить — волшебницына сила!
Ну, говорить достаточно пока.Не то умрешь в придачу к прочим бедам.,Пригнись-ка и иди исподтишка.
По счастию, Цирцее ты неведом.Со стадом, чтобы проскочить тайком,Ступай безропотно за мною следом.
Согнулся, опустился я, как ком,И, от натуги потный и багровый,В компании с теленком и быком
Пошел на четвереньках за коровой.
Оборотивши спину в темный купол,Как зверь, я поспешал и неспростаTо нос я, то макушку щупал.
По-прежнему ли маковка чиста?И не растет ли у меня на телеЩетина или кисточка хвоста?
И то сказать: признайтесь, неужелиСтроптивую осанку поборов,На четвереньках этак не пыхтели?
Так, целый час натуги и трудов —И мы остановились. Меж валамиЛежал наполненный водою ров.
Его внезапно осветило пламя.Но, факельный огонь хотя не гас,Казалось, тьма сплошная перед нами.
Чу! Долетел с той стороны до нас,Стоявших в ожиданье на дороге,Как ветерок, прошелестевший глас.
Еще маячил факел, и в итогеЯ, поглядевши пристально вперед,Узрел великолепные чертоги.
Под портиком виднелся пышный вход,Но жердочка, положенная хило,Нас вынуждала к переходу вброд.
Пустились вброд и серна, и кобыла.И только дева легкая однаПо шаткому мостку переходила.
На берег выполз я, хлебнув сполна.А рядом то ли стало, то ли стаяЗа мною резво выбралась со дна.
И наша проводница дорогаяПрепроводила, молчаливых, насИ погасила свет, меня скрывая
От пристальных волшебницыных глаз,И в темноте не понял я, откудаСвистящий глас донесся в первый раз.
Не понимая, хорошо ли, худоЯ на дворе просторном без деревОстановился в ожиданье чуда.
Уж от усталости оцепенев,Безропотные, потянулись звериКуда-то поодаль, на спячку в хлев.
А дева подвела к укромном двериМеня и в горницу ввела свою,Явив гостеприимство в полной мере.
Она к огню придвинула скамьюИ усадила, обо мне радеяИ увидав, что я едва стою.
И отогрелся в неге и тепле я,И с силами собрался уж почти,Желая объясниться поскорее.
И начал я: «Мадонна, не сочтиМеня, с презреньем отвернувши очи,За дурня, за невежу во плоти.
Пойми, я день оставил ради ночиИ очутился в сумрачном краю.Подобная беда всего жесточе.
О да, ты сохранила жизнь мою.Премного я обязан нашей встрече.И это благодарно признаю.
Но ужас очутиться столь далечеУ неизвестных и опасных вратЛишил меня, мадонна, дара речи.
И вот теперь я огорчен и рад.Тем огорчен, что испытал вначале,Зато тобой обрадован стократ.
Я был во власти страха и печалиИ, как слепой, смотрел в ночную мглу.Слова и крики в горле застревали.
1 2 3 4 5 6 7