– Не мои, между прочим, а Марины. Когда и где?
А еще говорят, что настоящие друзья перевелись. Вот пожалуйста: мужик только что овдовел, а звонит подруге – подруге, замечу, а не любовнице. Беспокоится за ее жизнь и дальнейшую судьбу. Что для данного конкретного мужика совершенно нехарактерно. И куда подевались вчерашние переживания по поводу ужасной кончины горячо любимой жены?
– Завтра. В двенадцать на Преображенском кладбище. Приезжай прямо туда, иначе ты из своей деревни должна будешь чуть ли не в шесть утра выбираться, чтобы к сроку в морг попасть. Да и нечего тебе там делать, по-моему.
– А где Ларису хоронят?
– Ларису? При чем тут Лариса? У тебя это уже навязчивая идея. Позвони ей и спроси.
У меня хватило ума промолчать. А у Володи – не хватило выбрать один-единственный правильный вариант ответа: да, ошибся, второй была Лариса, но я больше ни о чем понятия не имею, так что вопрос не по адресу, дорогая подруга. И тут же брать инициативу на себя: а откуда это известно некой Наталье, которая практически безвылазно сидит дома и по милициям не болтается? Хорошо, я не стану лезть на рожон и сделаю вид, что мой приятель прав: у меня навязчивая идея. Я вообще сумасшедшая. А с дураков какой спрос?
– Извини, я, наверное, действительно сдвинулась по фазе. Вчерашнего моего визитера ты видел? Ну так ведь с кем поведешься, от того и лечишься. Так что про свадьбу мне лучше не говори даже в шутку – поссоримся не на жизнь, а на смерть.
– Не на жизнь, а на смерть? Даже так? Эк тебя угораздило!
– Где бы какого психа ни носило…
– Не понял.
Я пояснила смысл фразы и ее источник. Володя даже развеселился, впрочем, тут же вновь стал серьезным.
– Кстати, о Валерии. Как фамилия его сестры? Я попробую по своим каналам кое-что узнать об их жизни.
После слова «кстати» я ждала чего-нибудь относительно дискеты, поэтому вопрос о фамилии застал меня врасплох.
– По мужу она Урманис. Нина Урманис.
– Латыш?
– Обрусевший. Игорем зовут. А какая разница?
– Никакой. Теперь уже никакой. Ну, до завтра.
Володя положил трубку, не дожидаясь моего ответа. Знал, стало быть, что Марина его любила. Узнать бы еще, чем Лариса его шантажировала. Или я все-таки перепутала жизнь с вымыслом и теперь строю такие сложные комбинации? Ключ должен быть на дискете. Какой код могла поставить Марина? Только не цифровой, потому что, если все-таки следовать элементарной логике, человек, которому доверяешь что-то важное, должен иметь хотя бы минимальную возможность в случае чего это важное узнать. А у меня с цифрами отношения, мягко говоря, сложные. Слово? Какое?
Последний раз я ела вчера вместе с Масиком, если не считать чашки кофе с утра пораньше и бесчисленного количества выкуренных за работой сигарет. Продуктов в холодильнике не прибавилось, в магазин я сходить опять не удосужилась, потому пришлось взять черствую горбушку, уложить на нее кусок окаменевшего сыра и засунуть это гастрономическое произведение в тостер. Я прилепила на холодильник записку самой себе: «Сходить в магазин!!!» и заварила чай. Хоть заварка, по крайней мере, еще была. А горячий тост – это прекрасно, вполне можно дотянуть до завтрашнего утра. Да, еще сохранилась в неприкосновенности последняя шоколадка, которую мне Масик приносил. Вообще-то я сладкое не очень люблю, но голод не тетка.
Я рассеянно проглотила свой кулинарный шедевр и села на кухне с чашкой чая и сигаретой. Стала вспоминать, о чем мы с Мариной чаще всего говорили и какие словечки можно считать общими. Через какое-то время передо мной на листке бумаги легли в столбик полдюжины наиболее характерных слов и выражений. Поразмыслив, выражения я зачеркнула: слишком сложно для меня, и Марина должна была это учесть.
«Вася» – так мы с ней частенько обращались друг к другу. «Пердимонокль» – краткое обозначение ситуации, не поддающейся контролю. «Трубу в ванной прорвало, стиральная машина замкнулась, паркет надо класть заново – в общем, полный пердимонокль». «Отползаем», – значит, отношения с кем-то не сложились и нужно их быстро и по-умному сворачивать. Больше, как я ни тужилась, ничего в голову не приходило. Что ж, попробую эти три. Не догоню, так хоть согреюсь. Я уселась за компьютер, запустила нужную программу, которую Андрей предусмотрительно записал мне, приготовилась ввести первое слово в качестве кода. И тут телефон снова зазвонил.
– Слушаю, – буркнула я в трубку не слишком приветливо.
– Добрый день, Наташа, это Андрей. Как вы себя чувствуете?
Похоже, ежедневные звонки моего нового знакомого уже становятся традицией. Даже Масик меня так не баловал.
– Спасибо. Завтра собираюсь на похороны. Так что соответственно себя и чувствую.
– Я так и подумал. Вам нельзя туда идти одной.
– Почему? Ничего со мной не случится. Возьму на всякий случай валидол – и все.
– Думаю, что это не правильно. А что вы скажете, если с вами поедет Павел?
– Павел? – ошарашенно переспросила я. – Почему Павел? Ему что, заняться нечем?
Если честно, я думала, что Андрей предложит в провожатые собственную кандидатуру. И даже разочаровалась. А когда поймала себя на этом чувстве, то разозлилась – опять-таки на себя. Точно, горбатого могила исправит. Не успела отвязаться от одного, как начинаю возлагать какие-то надежды на другого.
– Павлу очень даже есть чем заняться, поэтому он с вами и поедет. В качестве близкого друга вашего покойного мужа. На похоронах можно узнать многое из того, чего в следственных кабинетах обычно не услышишь. Вы хотите узнать про гибель вашей подруги все?
Возразить было нечего. Разумеется, я этого хотела и вообще только об этом и думала, особенно когда поиски предполагаемого убийцы (или убийц) моего мужа тот же Павел взялся проводить за меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54