— Надеюсь, ты позволишь составить тебе компанию? — произнес он.
— Что ты здесь делаешь? — спросила я.
В моем голосе не чувствовалось особой радости.
— Я хотел задать тебе тот же самый вопрос, — заметил он и, обойдя вокруг машины, открыл дверцу и сел рядом со мной. — Я же просил тебя оставить в покое Муньоса и Иррибаррена, — укоризненно добавил он. — Зачем ты таскаешься за ними, как хвост за собакой?
— Я уже взрослая, — сказала я. — И имею право делать все, что хочу, так что ты не можешь указывать мне, что должна я делать, а что нет. Кроме того, я организовала все таким образом, что риск был полностью исключен, и мне удалось получить очень любопытную информацию.
— Какую? — заинтересованно спросил Луис. — И что еще ты организовала?
Я торжествующе рассмеялась.
— Ну уж нет. Дважды я не повторяю одну и ту же ошибку, — сказала я. — Один раз тебе удалось вытянуть из меня информацию. Ты использовал меня, как используют памперсы, а потом выбросил за ненадобностью.
— Ты сравниваешь себя с памперсами? — изумился колумбиец. — Ты что, действительно считаешь, что я тебя использовал и выбросил?
— Мне просто нравится это выражение, — пояснила я.
Мне не хотелось, чтобы Луис считал меня чересчур ненормальной.
— У меня есть один знакомый испанец, который утверждает, что у него комплекс «Клинекса» . Он говорит, что женщины используют его в качестве объекта сексуальных домогательств, а воспользовавшись, выбрасывают его, как выбрасывают «Клинекс». Мне показалось, что «памперс» звучит в данном случае более драматично, чем «Клинекс».
— Интересные у тебя друзья, — заметил колумбиец. — Твой друг что, жиголо?
— Нет, он преподаватель физики, — ответила я, радуясь, что разговор отклонился от нежелательной для меня темы. — Но ему нравится петь танго.
— Тогда понятно, — кивнул головой Луис. — Тангеро обычно все со сдвигом.
— Ты на машине? — поинтересовалась я.
— А ты хочешь поскорее избавиться от меня? — задал встречный вопрос Луис.
— Это зависит от тебя, — ответила я.
— И что же я должен сделать, чтобы вернуть твое расположение?
— Рассказать мне все, что ты знаешь, и пообещать мне, что и впредь будешь рассказывать все, а также разрешишь мне заниматься расследованием вместе с тобой, — решительно заявила я.
— Вам больше не придется заниматься расследованием ни вместе, ни по отдельности, — послышался насмешливый голос с латиноамериканским акцентом. — Не двигаться. Руки держать на коленях, чтобы я их видел.
Я повернула голову и увидела у приоткрытого бокового окошка зловещего вида мужчину с пистолетом, нацеленным прямо на меня.
— По-моему, кто-то здесь только что утверждал, что организовал все таким образом, что риск был полностью исключен, — заметил Луис. — Теперь ты понимаешь, что я был прав?
— Это твоя вина! — огрызнулась я. — Уверена, что это ты притащил его за собой на хвосте.
— Заткнитесь и делайте то, что я говорю, — сказал латинос.
— Но я хочу знать, — настаивала я. — Для меня это принципиальный вопрос. За кем вы следили — за мной или за ним?
— Я же велел тебе заткнуться, — напомнил он. — Или ты хочешь схлопотать пулю?
— Полегче, Уго, — заметил Луис. — Не в твоих интересах устраивать здесь стрельбу.
— Все равно ее никто не услышит, — усмехнулся Уго. — У этого пистолета встроенный глушитель.
— То-то у него такая странная форма, — кивнула головой я. — Что это за модель?
— Не твое дело, — грубо сказал латиноамериканец. — Разблокируй заднюю дверь. Я собираюсь присоединиться к вам.
Я сделала то, что он просил.
— Не пристегивайте ремни. Только накиньте их на себя, как будто они пристегнуты, — приказал Уго. — Хорошо. А теперь трогайся с места и осторожно, не нарушая правил уличного движения поезжай в «Каса де брухос».
— Можете меня убить прямо сейчас, но я не тронусь с места, пока вы не скажете, за кем вы следили — за Луисом или за мной, — упрямо сказала я.
— Ненавижу баб. До чего упрямые твари. Даже пистолетом их не проймешь, — покачал головой Уго. — За ним я следил, не за тобой! Успокоилась? А теперь поезжай, наконец, а то я отстрелю твоему приятелю ухо.
Я послушно тронулась с места.
— Он и впрямь заслуживает того, чтобы ему ухо отстрелили, — ворчливо заметила я. — От мужиков вообще одни только неприятности. Тоже мне, конспиратор чертов! «Хвоста» за собой привел.
— Ну извини, — сказал Луис. — Я же не хотел, чтобы ты в это впутывалась.
— Вы можете, наконец, заткнуться? — рявкнул Уго. — У вас еще будет время выяснить отношения.
— Уже заткнулась, — сказала я. — Только один вопрос. Почему вы заставили нас только накинуть ремни безопасности, но не пристегиваться?
— Накинуть ремни нужно было, чтобы милиция не цеплялась, — тяжело вздохнув, объяснил подручный Муньоса. — А не пристегиваетесь вы на тот случай, если дамочке придет в голову дурацкая идея резко затормозить или врезаться во что-нибудь, ожидая, что я отключусь или выроню оружие. Кстати, о дурацких идеях. Даже не думайте привлекать внимание милиции или, если нас, не дай бог, остановят, просить о помощи. Вы добьетесь только того, что я укокошу и вас, и милиционеров. А теперь сосредоточься на дороге и молчи. Больше я вас предупреждать не буду. Еще одно слово — и я отстрелю уши обоим. Патронов у меня много.
Всю дорогу до «Каса де брухос» я благоразумно молчала, хотя это стоило мне больших усилий. Я гадала, почему Уго следил за Луисом, зачем мы едем в дом гаитянского дипломата Васи и почему Луис сидит на своем месте, как пай-мальчик, не делая ни малейшей попытки обезоружить противника или вообще что-то предпринять. Я даже начала разочаровываться в колумбийце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67