— Так, о чем вы вспомнили? — настойчиво переспросил мужчина.— Вы знаете… я… просто представила, что мне придется сообщить о случившемся родителям, это может убить их.Комиссар Гринбауэр внимательно следил за выражением ее лица. Сестра погибшего явно что-то скрывала, но по тому, как она твердо взглянула ему в глаза, Гринбауэр понял, что получить нужную информацию будет весьма непросто.— Если не возражаете, мы сейчас проедем в комиссариат, оформим все официально, заодно снимем отпечатки ваших пальцев. Необходимо определить, были ли в доме посторонние.Соня холодно взглянула на него.— Что ж, извольте, но, как я понимаю, вам все равно придется ждать возвращения родителей, мои и брата отпечатки вам мало что дадут. И потом, если он умер от сердечного приступа, зачем такие сложности?Для сестры, только что потерявшей любимого брата, фраза прозвучала слишком рассудительно. Комиссар кашлянул коротким кашлем застарелого курильщика.— Ну, во-первых, мы еще не получили заключение судмедэксперта. Во-вторых, сейф был распахнут настежь, а там полно драгоценностей. Может, вы все же осмотрите дом?Девушка устало прикрыла глаза.— Из реальных ценностей в доме были только украшения, хранившиеся в сейфе. Все драгоценности застрахованы, и их список вы сможете получить непосредственно в страховой компании. Так что лучше обратиться прямо к ним.Скорее из естественного любопытства, чем по служебной необходимости комиссар переспросил:— А вас это совсем не интересует?Соня снова начала нервничать. Не поворачивая головы, она раздраженно бросила:— Я только что потеряла брата, а вы хотите, чтобы я беспокоилась по поводу каких-то побрякушек.На самом деле она прекрасно знала, что все на месте. Не закрыть дверцу! Идиотка.— Скажите… — комиссар, казалось, обдумывал свой вопрос, — а может, в вашей семье принято держать сейф открытым?— Не говорите глупости. — Мысль о том, что подобные высказывания дойдут до ушей страховщиков, привела Соню Либерман в ужас. Если действительно что-то пропало, то они запросто откажутся возместить ущерб или, еще хуже, — поднимут сумму страховки. — Как вам такое в голову пришло?— Но ведь сейф-то оказался открытым, — упрямо повторил полицейский.Тот факт, что кто-то оставил практически на улице добра на сотни тысяч марок, был для него непостижим. Однако Соня уже справилась с волнением и, промокнув сухие глаза платком, пожала узким плечиком:— Ну и что? Брат мог туда что-то прятать или, наоборот, доставать. Мог просто проверить, все ли в порядке. Да мало ли по каким причинам человек, сидя дома, открывает сейф! В конце концов, может, он захотел полюбоваться украшениями. — Она встала и одернула короткую юбку. — Пойдемте, не будем терять время. 2 Ожидая, пока девушка подпишет все необходимые бумаги, комиссар мрачно крутил в руках сигарету, не решаясь закурить. Холодная надменность эмигрантки удивила его. Как правило, попав в неприятную ситуацию, бывшие переселенцы стараются держаться с полицией по-дружески, даже самые кристально-честные из них, так, на всякий случай. А в этой семейке дела обстояли не лучшим образом: по имевшимся у него сведениям, покойный скрывался за невыплату кредитов. Правда, папаша их известный ученый, но… могла бы вести себя и поприветливее. Он кашлянул, отложил сигарету и поднял на девушку холодные водянистые глаза.— Извините, фройляйн, но я должен задать вам вопрос о том, где вы провели последние три дня?Соня вскинула аккуратную головку и слегка прищурилась.— Вы пытаетесь намекнуть, что я могла убить собственного брата? — Ее голос стал просто ледяным. — Видите ли, в еврейских семьях не принято убивать родственников.— Да? — усмехнулся Гринбауэр. — А я, признаться, полагал, что Каин убил Авеля.— Ах, вот оно что. — На щеках девушки заалели яркие пятна. — Так вы антисемит?— Боже меня упаси! — не на шутку струхнул тот и вскинул руки, словно защищаясь.Подобное обвинение официального лица в Германии грозило крупными неприятностями. Разумеется, комиссар, как и большинство немцев, к евреям нежных чувств не испытывал, но перед уходом на пенсию он не признался бы в этом даже собственной маме.— Я имел в виду, что смерть, к сожалению, не имеет национальности, и я просто не имею права доверять или, наоборот, подозревать кого-то, исходя исключительно из традиций его семьи. Потому повторяю свой вопрос: где и с кем вы провели последние три дня?Девушка колебалась, ситуация явно выходила из-под контроля. Наконец она решилась:— Я была на свадьбе в Бад Кенигсхофене, меня видели сто человек. Вас устроит такой ответ?Полицейский скосил глаза на карту Баварии, висевшую на стене:— Но ведь это близко, километрах в пятидесяти отсюда? И еще вопрос: вы там были все три дня?Соня снова оказалась в замешательстве. А что, если ее кто-нибудь видел? Ярко-красная «Ауди», которой она всегда так гордилась, теперь могла сыграть роковую роль. Черт знает, что может прийти в голову этому противному красномордому сыщику. Неторопливо убирая документы в сумочку, она ровно, может, с чуть большим акцентом произнесла:— Хорошо, я скажу вам правду, но мне не хотелось бы, чтобы об этом стало известно родителям.— Внимательно слушаю вас.— Понимаете… один день я действительно была на свадьбе, а потом… мы с братом жениха на пару дней скрылись… он сделал мне предложение, ну и вы понимаете… — она замялась, — родители будут очень недовольны, если узнают, что мы провели ночь в одной гостинице еще до свадьбы.— Понятно, — полицейский пошевелил усами. — Значит, вы утверждаете, что за последнюю неделю брата не видели ни разу.— Не совсем так. — Соня по-прежнему не могла решить, говорить ему о своем визите или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108