Положение нужно было исправлять, и он пошел к директору, чтобы просить ссуду на постройку дома. Тот обещал, но не ранее чем через год. Совхоз по новой моде строил животноводческий комплекс, строил долго и мучительно, а вокруг паслось стадо шабашников.
- Помнишь, как в песне поется,- говорил директор, ласково похлопывая Серегу по плечу.- Сегодня не личное главное... Усек? Ты думаешь - приехал, осчастливил... Другие из села, а ты в село, так тебе тут марципаны приготовили. Ошибаешься, брат, у нас тут от таких ходоков отбоя нет. Шутка ли - два часа на электричке, и ты в столице, а там тебе и театр, и копченая колбаса. Давеча цыгане приходили, потомственные животноводы, просились в совхоз. Отказал.
Серега усек, что здесь ему ничего не светит. И уже подумывал, не отписать ли Антонине, чтобы повременила с приездом до весны. Но вопрос неожиданно решился сам собой. Как-то во время обеденного перерыва, за котлетами и бутылкой имбирной, Гуляй возьми да и спроси Серегу:
- А чего ты такой смурной в последнее время ходишь?
Серега о своих делах каждому встречному-поперечному рассказывать не любил. Но во-первых, Гуляй каждым не был, во-вторых, умел он как-то так спросить, что не ответить ему было нельзя, в-третьих, сидели они с глазу на глаз и бутылочку почти уговорили. И Серегу понесло. Выложил он Гуляю и про деньги, и про разговор с директором, и про свои соображения насчет того, чтобы отсрочить приезд жены.
- Чудак-человек,- сказал Гуляй просто и весело.- Шли телеграмму, чтобы выезжала. Встретим как надо. В Москве встретим и сюда доставим. Как звать-то жену твою?
- Антониной.
- Ничего, паря, встретим твою Тоську как полагается. На то у тебя кореша есть.
Под корешами Гуляй, конечно, подразумевал себя. У Ерофеича, как известно, всю зарплату забирала жена, а Соус, хотя и получал наравне с Серегой, ухитрялся где-то все оставить еще до того, как деньги кончались у Гуляя, и вносил свою лепту пустыми бутылками.
Серега как-то сразу поверил Гуляю и успокоился. А через две недели Гуляй дал ему триста рублей.
- На, выписывай свою кралю, небось соскучился. Я так больше недели без бабы не могу.
Серега заартачился, отдать, дескать, скоро не сможет, но если Гуляй решил кого облагодетельствовать, то помешать ему сделать это никто не мог.
- Отдашь - хорошо, а не отдашь - обойдусь,- сказал он и бросил пачку денег Сереге на стол, как будто шелуху от семечек выплюнул.
Вечером Серега позвал к себе гостей. Хозяйка, почувствовав, что постоялец при деньгах, выставила на стол миску соленых волжанок, квашеную капусту, моченые яблоки и всякое, без чего водка считается злодейкой с наклейкой. Кроме Гуляя, Соуса и Ерофеича был и Матвей Хренков, который заглянул запросто, по-соседски, то есть без приглашения. Была у него такая привычка - проверять, как люди живут, и мерить их жизнь по своим меркам.
Говорили все больше о семье.
- Ты, Серега, молодой,- тянул Ерофеич, уже порядочно захмелев.- Ты вот молодой... Тебе оно, конечно... А я иду домой выпимши с устатку и думаю... Эх, мать честная, были бы у меня твои годы, поворотил бы и - куда глаза глядят...
- Это потому, что ты свое домашнее дело пустил на самотек,- сказал Хренков, который внимательно прислушивался к разговору.
Нет, он не осуждал Ерофеича и не наставлял его, а просто констатировал факт, который подтверждал его мнение о том, что свято место пусто не бывает и если мужчина перестает быть в доме мужчиной, то на его место непременно карабкается женщина.
- Промеж глаз - и дело с концами,- кипятился Соус, у которого были свои счеты с представительницами слабого пола.
- Не дрейфь, Серега,- говорил Гуляй.- Мы твою Тоську как королеву встретим.
Серега захмелевший, тихий слушал только Гуляя и едва сдерживал благодарные слезы. "Надо быть таким,- думал он.- Ах, чего бы можно было достигнуть, если бы все люди развернулись во всю свою ширь".
И вот, наконец, наступил день приезда Антонины. Накануне между приятелями было решено встречать ее в Москве, благо работы в поле закончились, а в мастерских можно и сачкануть. Там остался Ерофеич, сославшись на сипы в груди.
Чуть свет Гуляй и Соус были уже у Сереги. Гуляй был в пиджаке и в белой рубашке, Соус в своей обычной фуфайке, которую он всегда носил под телогрейкой, добавил шляпу из искусственной кожи. Из карманов его брюк торчали горлышки бутылок.
- Ну, на посошок,- сказал он, наполняя выставленные Серегой стаканы сразу из двух посудин.
- Самое главное - не заводиться,- подмигнул Гуляй.
Выпили и повторили. Серега надел галстук, и они пошли на шоссе останавливать попутку до Калуги. Но попутки долго не было. Шли легковые одна за другой, но останавливаться не желали, может просто спешили, а может их отпугивала странная фигура в шляпе, которая дико размахивала руками и чуть ли не цеплялась за колеса. Соуса разобрало, и он куражился. Вслед каждой проезжающей машине он пускал длинную очередь матюгов. Некоторое время Гуляй забавлялся, глядя на него, но потом взял его за шиворот и столкнул в кювет. Пока тот выбирался, Гуляй уже остановил какой-то уазик.
До Калуги-второй доехали со всеми удобствами, на ящиках из-под болгарских помидоров. Электричка отправлялась через двадцать минут. Утро выдалось бледное, сырое. Мелкий дождик кропил станцию, палатки на площади возле нее и бурые леса, которые со всех сторон теснили этот пятачок. Решили для согрева выпить граммов по сто в здешнем кафе-стекляшке, а заодно и чего-нибудь перекусить. Кроме яичницы-глазуньи в кафе ничего не было, но и ее пришлось ждать. Пока ждали глазунью, выпили коньяку. В кафе было тепло, из кухни пахло борщом, стекла изнутри запотели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87