Он зацепился взглядом за этих двух ребят, бесстрашно висящих снаружи здания и усердно наводящих блеск и глянец на и без того блестящие стекла. Отражая яркое летнее солнце, те пускали вокруг сотни солнечных зайчиков. Смотреть на все это было интересно, но начали болеть глаза. Он зажмурился, потряс головой, а когда глаза открыл, то увидел, что к его машине торопливо идет какой-то высокий лысый мужчина в светлом костюме.Подойдя и наклонившись к окну, он поинтересовался:— Вы — такси? — Виктор обрадованно кивнул. — Вы — свободен?Виктор снова кивнул. Это был, безусловно, иностранец.— Там багаж, — мужчина рукой показал на гостиничный подъезд. — Едете туда, я иду за багаж. Потом — Шереметьево, аэропорт. Там ждать, потом обратно.Провожает кого-то, понял Виктор. Вот он, еще один подарок. Уже на законных основаниях он подъехал почти к самому подъезду и остановился, ожидая своего клиента. Швейцар состроил презрительную гримасу, но ничего не сказал. Через несколько минут иностранец появился в сопровождении очень похожего на него худого юноши в джинсах, майке и круглых зеленых солнечных очках, поднятых куда-то на макушку. За ними спешил служащий гостиницы, катящий тележку с двумя дорожными сумками.Виктор вышел из машины помочь, однако справились без него. Когда носильщик, получив свои чаевые, ушел, иностранец с сыном начали размещаться в салоне. После недолгих препирательств (на немецком, его Виктор немного помнил) сынуля отвоевал себе место сзади, усадив папашу на переднее сиденье.Виктор уже открыл дверцу, собираясь сесть на свое место, почему-то глаза его непроизвольно метнулись вверх — как там отважные мойщики?Дальнейшее он помнил плохо, хотя его неоднократно и с пристрастием расспрашивали об этом и милицейские оперативники, и следователь прокуратуры, и представители ФСБ.Виктор (свидетель по делу Виктор Анатольевич Круглов) увидел, как прямо на него стремительно несется что-то большое и черное, похожее на гигантскую, раскинувшую крылья птицу. Он в испуге зажмурился, и его как будто качнуло теплой воздушной волной. Потом услышал глухой и противный удар о железо, звон и хруст стекла, затем — громкие крики. Когда он открыл глаза, то увидел на продавленной крыше своего «Москвича» тело человека в черных брюках и белой рубашке, забрызганной кровью. Виктор попытался посмотреть, что у несчастного с головой, которая свисала вниз в том месте, где раньше находилось лобовое стекло, и ему немедленно стало так плохо, что он осел на асфальт, откуда его и подняли прибывшие через какое-то время санитары «Скорой помощи».Виктор перед тем, как окончательно потерять сознание, успел подумать: «Вот они, подарочки судьбы. Если уж день безобразно начался — безобразно и кончится». * * * Тагиров, изменив своей всегдашней привычке проводить большую часть ежедневных оперативных совещаний на ногах, размеренно и неторопливо расхаживая по всему периметру своего большого кабинета, угрюмо восседал во главе длиннющего стола, по обе стороны которого маялись собранные по его особому распоряжению сотрудники.Он молча перебирал листки в раскрытой перед ним папке. Пауза затягивалась, и кое-кто стал недоуменно поглядывать в сторону шефа — да что это с ним сегодня, в самом деле?Тагиров хмуро оглядел своих подчиненных, чуть задержав взгляд на лицах самых нетерпеливых. Те чинно потупились.— Итак, — начал он наконец, — у нас произошли некие события. На первый взгляд ничего особенного. Но только на первый. На второй, третий и так далее — есть какая-то странность во всем. Теперь по порядку.Тагиров снова зашелестел лежащими перед ним бумагами.— Николас Лейтер, пятьдесят четыре года, американский подданный. Живет в Вашингтоне, официальная должность — советник конгрессмена.В Россию прибыл для участия в международной конференции «Экология космоса». Не докладчик — имел статус наблюдателя. Это второй его приезд, первый раз он был здесь в декабре 1994 года на межправительственных переговорах по проблемам строительства международных космических станций. В составе делегации американских специалистов. Российские коллеги отзывались о нем, как о высоком профессионале в этой области. По нашей линии ни в чем предосудительном замечен не был.Но в этот раз все было не так. Прилетел он в прошлое воскресенье — конференция открывалась в понедельник. Но господин Лейтер не посетил ни одного заседания, даже не зарегистрировался. Ни в понедельник, ни во вторник. А в среду утром, — Тагиров сделал паузу и, тяжело вздохнув, продолжил: — Он погиб. Выпал из окна гостиницы, в которой проживал с момента приезда. Сам или помог кто — выяснить пока не удалось. Ни милиции, ни прокуратуре. Хотя обстоятельства, при которых произошло несчастье, наводят на некоторые раздумья. В связи с тем, что в ходе следствия может быть затронута сфера государственной безопасности, дело передали в наше ведение. Но пока это только предположения. Подтвердить или опровергнуть их — вот задача на ближайшее время. Информация, полученная из МВД, будет вам разослана. Наметьте линии поиска — и за работу. Вопросы?— Какие сроки? — поинтересовался один из заместителей.— Ближайшие. Сегодня пятница, так что следующее совещание по данному делу — в среду. Надеюсь, результаты будут.Результаты оказались плачевными, хотя интенсивная работа велась по многим направлениям и были задействованы все возможные источники получения информации. Тагиров злился на себя, на своих сотрудников, но более всего — на обстоятельства. И надо же так случиться, чтобы именно сейчас, когда они по горло загружены действительно важными и сложными проблемами, на них свалился (в прямом смысле слова) этот идиотский американец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13