На Ардочке было жуткое вязаное платье, из рукавов которого торчали только темно-бордовые ногти — до такой степени оно было растянутым. Софья не смогла определить на глаз, то ли его разнесло в стиральной машине, то ли так было задумано изначально.
— А где сам Дмитрий? — спросила Ардочка все тем же вздорным голосом, взирая на Софью из-под челки. — Я поручила ему конфиденциальное дело, а он присылает каких-то баб.
— Во-первых, я не какая-то баба, — парировала Софья, напустив на себя строгость. — Я его доверенное лицо. Пришла сообщить, что поручение ваше выполнено. Вот диск.
— Зайдите, — хмуро сказала Ардочка и отступила в сторону.
Софья шагнула через порог и очутилась в огромной студии. Вероятно, это была старая коммуналка, в которой сломали стены. Все здесь оказалось увешано и уставлено фотографиями в рамах и без оных, так что вопрос о том, каким творчеством занимается эта самая Зимодаскина, отпал сам собой.
Обстановку студии можно было охарактеризовать одним словом — бедлам. В самом центре его, поперек комнаты, стоял письменный стол, заваленный горами барахла и украшенный «Макинтошем». Ардочка кинулась к компьютеру, выпростала из рукавов длинные костлявые пальцы с явным намерением открыть принесенный лазерный диск и посмотреть, что на нем. Через пять минут по студии пронесся ее крик, похожий на вопль разъяренной обезьяны:
— А-а-а!!! Все так и есть! Я была права! Моя «Мокрая серия» у него в компьютере! А-а-а!!'
Софья, присевшая на краешек стула, от неожиданности едва не свалилась на пол. Вскочив на ноги, она приблизилась к рвущей на себе волосы Ардочке и, встав за ее спиной, взглянула на экран. Взору ее открылся изящный снимок, запечатлевший улицу через оконное стекло, залитое потеками дождя. Все было размыто и прекрасно, как на картине Моне.
Пока Софья предавалась созерцанию, ярость Ардочки сменилась глубоким отчаянием, и она зарыдала в подол своего сиротского платья. Прошло минут двадцать, прежде чем Софье удалось разобраться в том, что случилось. Оказывается, некий Кошеваров — если верить рассказчице, ужасная тварь — некоторое время назад наладился красть у нее работы.
— Однако он делает это таким образом, что я не могу прищемить ему хвост! — рыдала хозяйка, терзая набрякший нос салфеткой, над которой недавно точила цветные карандаши. Софья промолчала, потому что Ардочка с разноцветным носом выглядела на удивление естественно. — Он крадет мои работы и публично выставляет их! А я ничего не могу сделать!
— Но как же так? — энергично возразила Софья, отлично разбиравшаяся в вопросе. Ведь общение с дизайнерами и художниками было ее хлебом насущным.
— А вот так! Кошеваров похищает не сами фотографии. Он не выдает мои работы за свои, если вас это интересует. Он делает свои собственные снимки на основе моих замыслов! В прошлом месяце, — принялась повествовать Ардочка, подсушивая пальцем разукрашенный нос, — Кошеваров на выставке в Доме художника вывесил серию под названием «Фарфоровые чувства». Это ряд сценок, где влюбленные ссорятся или расходятся, только что расставшись. Так вот, это была моя серия! Называлась она «Стеклянная любовь». Да что там называлась! Называется! И таких примеров — десятки. Он наглый вор!
— Вы совершенно уверены?
— Но ведь Дымов добыл доказательства! — напомнила Ардочка. — На этом диске — мои снимки, которые он выудил из компьютера Кошеварова! Кошеварев наверняка обдумывает, как лучше их использовать. Это моя последняя идея — «Мокрая серия». Не успеете и глазом моргнуть, как эта сколопендра выставит собственные снимки, объединив их под названием «Дождливая серия», или «Моросящая серия», или еще что-нибудь в том же духе!
— Но ведь Дымов добыл доказательства, которые для милиции не могут являться уликами, — задумчиво сказала Софья.
— Я знаю! — обреченно махнула рукой Ардочка. — Я просто хотела убедиться. Да, кстати, возьмите деньги за выполненную работу.
Она полезла в стол и, выдернув из набитого ящика конверт, сунула его в руки Софье. Та сдержанно поблагодарила и направилась к выходу. После того как дверь за ней захлопнулась, в студии немедленно раздался звук удара о стену и перезвон падающих осколков. Судя по всему, Ардочка выпустила пар, разбив что-то внушительное.
Софья постеснялась пересчитывать деньги из конверта и тут же решила, что их стоит спрятать не где-нибудь, а в офисе у Дымова. В конце концов, это его деньги. Она будет чувствовать себя отвратительно, если хоть на время утащит их к себе домой.
Забежав на службу, Софья развила бурную деятельность. Отправила курьера Веню Акулова со срочным пакетом на другой конец города, после чего позвонила на Колобовский пищевой комбинат вице-президенту, который курировал вопросы маркетинга и рекламы. Звали его Олегом Кутайкиным. Это был манерный тип со смазливой физиономией и вечно блуждающими вокруг тела руками. Он был по маковку налит осознанием собственной неотразимости. Сегодня Кутайкину вздумалось с места в карьер критиковать результаты деятельности Васи Капитанова.
— Мой босс сказал, что представлял себе все это по-другому, — прогундосил он, изображая французский прононс, что наводило на мысль о воспаленных аденоидах. — Пусть лучше ваш креативный директор придумает что-нибудь с рифмами. Легкие стихи. Можно с юмором.
«А сразу сказать об этом было нельзя?» — рассвирепела Софья, но вслух согласилась:
— Хорошо, будем работать.
При этом она краем глаза смотрела в окно на подъезд здания напротив. Именно там, по ее расчетам, находилась опустевшая контора Дымова. Положив трубку, она открыла дверь и звонко крикнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16