В отличие от нашего первого посещения, в офисе было не убрано. На столе красовались пустые бутылки и остатки закуски. Хотя и было уже двенадцать часов, Ханс встретил нас взъерепененный, с всклокоченными волосами и красными глазами. Было заметно, что он только что выбрался из кровати. Немец долго извинялся, говоря, что за много лет впервые позволил себе такое.
— Майн Готт! — стенал он, схватившись руками за голову. — Все хушье и хушье! — С тех пор как я его видела, он стал еще своеобразней говорить по-русски.
— Может, все же расскажете, что хуже? — Ниро в моем присутствии не переходил на немецкий.
— Вечер, вчера набежал хулиган, все в стекла грязью кидал. — Представитель расхаживал по помещению в одних мятых брюках, как видно не отдавая себе в этом отчета, — Ситуаций все хутьше и хутыие. — Немец обнаружил в одной из бутылок остатки спиртного и припал к горлышку. — Журналисты, у-у-у…
Чувствуя, что быстро все это не кончится, я присела на диван, который был почему-то уже не такой белый, как раньше.
— Ходят все новый человек, и все с искам, жалобным. — Немец кончил булькать, кинул бутылку и опять схватился за голову. — Фирма доверять мне нет. Магазины кричат, товары фирма забрай, которые не отпроданы, и назад деньги давай. — В своих метаниях немец добрался до зеркала и увидел себя.
— Ухх! Я вовсе… — И скрылся в жилой половине представительства. — Мне когда ехать сюда, — донесся оттуда его голос, — шеф говорил — как это у вас называется? Непыльный работенка, да?
Зажурчала вода в ванной. Мой любимый что-то старательно рассматривал за окном. Немец наконец вернулся уже не взъерошенный, а вполне прилизанный, хотя и весьма мокрый.
— Ведь вот, и верно, совсем глупый стал. Смотрите! Да! — вскричал он, подскочил к столу, на котором лежала кипа бумаг официального вида. Сгреб ее и швырнул в Ниро.
Часть бумаг, которые Ниро не успел поймать, кружась разлетелись по комнате. Представитель плюхнулся в кресло. Я через плечо Ниро заглядывала в эти бумаги. Огромная кипа, таким необычным образом собравшаяся в руках Ниро, оказалась исками.
— Смотрите быстро, — запричитал немец, закуривая сигарету. — Смотрите сумму!!!
Я стала собирать разлетевшиеся по комнате бумаги.
Действительно, суммы были немаленькими. Из бумаг, которые я собрала, самая меньшая была на сто тысяч долларов. Однако гораздо чаще фигурировала цифра миллион, и, естественно, тех же американских долларов. Один раз мне попалась сумма в три миллиона долларов. Однако! Как высоко наш россиянин ценит свою слезшую кожу!
— Это еще не весь, — продолжал причитать немец. — День трех уже, у заезда караул держат двоих каких-то жулик, славно обзывающих юристами! И куча исков! Они хватать всех, кто идет сюда. И успешно уговаривать иск подавать.
Ниро его внимательно слушал. Я, если до того только издевалась над его «прекрасным» русским, теперь стала внимательно вслушиваться в то, что он говорит.
— И каждый хочет миллон!!! В каждый новый уже не с жлобой, а с иском на миллон долларов. Ну почему долларов, а не марок! Ну мы ж немецкая фирм! (Точно, у него уже крыша едет, какая разница — хотят от его фирмы сотню «миллонов» долларов или марок? Или я не права?)
— Ну, а жулинным юристам отойдет двадцати процента от отсуженного. Эти жулины играют грязно, да. Если от «Милена» еще не отсудится, они всего потерять пару две недели времени.
— А если их клиенты выиграют, то я прикинул, что они положат в карман больше двадцати миллионов долларов, — это уже Ниро подхватил, — а выиграть у них есть все резоны.
Немец, слушая то, что он сказал, хлопнул в сердцах по столу так, что все бутылки подпрыгнули.
— Если компания выплатить все иски, то я разориться, пропасть! Все мои дети и внуки остаться еще сильно должны! — Было похоже, что сейчас он начнет на себе рвать волосы.
Я решила его успокоить:
— Не надо так расстраиваться, в конце концов. Все еще не так страшно.
— Ну да, — немец заплакал самым натуральным образом, — четыре вот-вот года работы собаке на хвост. (Страсть у него ^перевирать русские поговорки!) Меня должны вот-вот почти вести в представительство в Вене. А там оплата на сорок процентов выше и жилье лучше, и представителям расходы в три раза выше.
Ниро пошел в ванную и принес ему стакан воды.
— Спасибо. — Тот трясущейся рукой схватился за стакан и выпил его одним глотком, залив свою рубашку. — А неделю до, я пакуючу чемодан, это начался весь этот кошмар! И! И я теперь вылететь с работы, как фанера над Парижем. (Где же он все-таки нахватался?) А какого в моем пятидесятилетии становится без работы. Смотрите, быстро смотрите, — он кричал уже в голос, — тут искнули чуть не больше в двести миллионов долларов!!! Это тоже… — голос у него сел, и он уже только сипел, — я пропал какой-то. Они же, — он опять заплакал, — они же… что все я виноватый…
Мой любимый решил прекратить такой поток бичевания и направить его в полезное русло.
— Вот смотрите, — стал показывать он. Потом прервал себя и сказал:
— Знаете, дорогуша, вы пока еще на работе, мы вернемся к вам через час, а вы за это время приведите себя в порядок и уберите офис.
Немец ошарашенно взглянул на него, а Ниро тем временем пошел к выходу, увлекая меня за собой. Я обратила внимание, что он с собой прихватил три иска.
— Это черт его знает что, так распуститься, — сказал он в подъезде. — Но эти юристы мне интересны. Вполне может быть то, что мы ищем. Эти ребятишки стараются отхватить себе двадцать процентов. А организовать поток пострадавших не так сложно. Потом, знаешь, — он ухмыльнулся, — я найду довольно много проходимцев, которые позволят снять всю кожу с лица за сумму гораздо меньшую, чем десять тысяч долларов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65