Здесь надо вовремя свою задницу убирать из-под чужих зубов.
Маруся мне ничего не ответила, а Роза, с завистью глядя на Марусю, сказала:
— Если бы у меня были ее размеры, я бы тоже выла, потому что такую задницу уже даже можно и не убирать. Будь у меня такая задница, — размечталась Роза, — я бы вышла замуж за богатого азербайджанца или армянина, сидела бы себе в джакузи и в потолок поплевывала бы, а не таскалась бы каждый день на работу в это опротивевшее мне отделение гинекологии.
Маруся от удивления выть перестала и предприняла немало усилий, чтобы обратить наконец свое пристальное внимание на предмет, который вверг в зависть нашу добрую Розу.
Пока Маруся мучилась от любопытства, я с укором посмотрела на Розу. С укором, потому что Роза свою работу очень любила и не променяла бы ее ни на какого богатого армянина с джакузи. К тому же Роза была маленькая, и ее зависть к Марусе была мне просто непонятна, нет, не потому, что задница Маруси плоха, вовсе нет, а потому, что Роза для задницы Маруси была маловата.
«Это черт знает что такое! — внутренне вдруг возмутилась я. — О чем думаю, когда нашу Розу совсем недавно пытались убить!»
— Роза, — закричала я, пользуясь отсутствием Марусиного воя, — расскажи же мне наконец, что с тобой произошло? Неужели тебя и в самом деле пытались убить?
— В самом ли деле, не знаю, но целых три раза, — сокрушаясь, сказала Роза, приглашая нас в комнату и кивая на турецкий диван.
Там почему-то лежала громадная картина. Обычно эта картина висела над диваном. Я многократно хвалила роскошную раму, в которую была забрана совершенно бездарная работа неизвестного мне художника с Арбата.
— Эта картина неожиданно и без всяких причин сорвалась со стены и упала мне на голову, — сказала Роза.
Мы с Марусей уставились на голову Розы, сильно сомневаясь, что она способна выдержать удар такой картины, точнее рамы.
— Ну, не совсем мне на голову, — замялась Роза. — Слава богу, я в это время была на кухне, но если бы случайно оказалась на этом диване, то обязательно пострадала бы. Голова была бы вдребезги, это уж точно, говорю вам как гинеколог!
— Да? — удивилась я. — И поэтому ты решила, что тебя пытались убить?
Роза выглядела растерянной.
— Тося сказала примерно такую же фразу, — призналась она.
— Что сказала Тося? — пожелала знать Маруся.
— Тося, а она уехала буквально за минуту до вашего приезда…
— Почему же эта мерзавка нас не дождалась? — возмущенно рявкнула Маруся.
Маруся возмущалась всегда, если представлялась ей такая возможность.., и если не представлялась — тоже.
Здесь она точь-в-точь похожа на нашу Тамару, может, поэтому они не разговаривают уже двадцать с лишним лет.
Роза вздохнула:
— Тося сказала, что не может смотреть на то, как тает Маруся.
Маруся победоносно взглянула на меня:
— Ты слышала, старушка?
— Слышала, — промямлила я, — но не пойму, в чем здесь дело. Почему ты так горда? Давайте лучше о картине, — обратилась я к Розе. — Так что сказала Тося?
Роза встрепенулась и ушла в подробности, без которых не обходится ни одна нормальная женщина.
— Как только я с вами поговорила, пришла Тося, — защебетала Роза. — Это было очень кстати, потому что картина только-только упала и я места себе не находила от страха. Я тут же рассказала Тосе о происшествии, на что она рассмеялась: "Чепуха. Если уж надо нам дойти до такого идиотизма и делать выводы из упавшей картины, то под объект покушения скорей попадает твой Пупс. Он же не встает с этого дивана. Насколько мне известно, ты даже чай ему туда носишь.
Просто удивительно, что Пупса там не оказалось в тот момент, когда упала картина".
— Кстати, а где Пупс? — спросила я.
— У него появились срочные дела, — отмахнулась Роза. — Он пошел консультироваться с Соболевым, первым мужем Тамары.
— Я редко соглашаюсь с Тосей, — сказала Маруся, — но, по-моему, на этот раз Тося права. Как думаешь, старушка? — обратилась она ко мне.
— И мне так кажется, — ответила я. — Если уж на кого и покушались, так скорей на Пупса. Лично я ни разу не видела тебя сидящей или лежащей на этом диване, в основном ты крутишься на кухне. Следовательно, можно предположить, что покушавшийся — человек, совершенно не осведомленный, но лично я думаю, что вообще не было никаких покушений, а картина упала сама.
Я подошла к дивану, обследовала веревку, на которой висела картина, и сказала:
— Удивительно не то, что картина упала, а то, что она еще как-то на этой веревке висела. Веревку же изгрызли тараканы. Да, теперь я уверена, что никто не собирался тебя убивать.
— Я тоже, — поддержала меня Маруся.
— Это потому, что вы не все знаете, — воскликнула Роза. — Когда я рассказала Тосе то, что было до этого, она уже не была так уверена в своей правоте, а когда я показала ей свою шляпку, то тут уж Тося и вовсе задумалась и сказала: «Подруга, береги себя».
— Что за шляпка? — оживилась Маруся.
Она всегда в таких случаях оживлялась.
— Секунду, — сказала Роза и вынесла из прихожей шляпку.
Я взяла шляпку в руки, покрутила ее и заметила:
— Недурно… На мой вкус, поля бы пошире, а так ничего. Но почему я не видела у тебя ее?
— Пупс подарил мне на днях, — с гордостью сообщила Роза. — Я же обожаю шляпки.
— Кто их не обожает, — грустно промычала Маруся, физиономия которой никак не была приспособлена к подобным атрибутам элегантности.
Не было на свете такой шляпки, за пределы которой не выходили бы легендарные щеки Маруси.
— Ну? — спросила я. — И в чем тут дело? Шляпка как шляпка, почему ты мне ее даешь?
— А ты присмотрись получше, — посоветовала Роза.
Я присмотрелась, обнаружила в шляпке дыру и воскликнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14