Кредитной карты не было, Шики позвонил за счет абонента.
Первое слово из уст матери было такое:
– За мой счет?
– Прости, ма, – сказал Шики и, пока оператор не успел прервать, добавил: – С днем рождения тебя.
Она повесила трубку.
В Атланту самолет прилетел с получасовым опозданием – Шики едва успел пересесть на Ноксвиль. Приземлившись в Теннесси, он поспешил за багажом – проверить, запаковали ли крем для кожи.
Сумку он открыл на пеленальном столике в первом же попавшемся туалете, быстро перебрал содержимое.
В «Кабул вандерленде» флакон все-таки уложили. Кольцо было на месте. Шики Дун произнес короткую молитву за святого покровителя путешественников, хозяина гостиницы, и поволок свой чемодан в газетный киоск за мелочью, а оттуда – к платному телефону – узнать, может ли он выпросить еще время у Тадеуша Траута. Он попросил оператора соединить его с «Грейт-Смоки фудз». Ожидая соединения, он репетировал фразу: «У меня сейчас столько нет, но давайте я отдам частями?»
Ответил писклявый голос – мальчишка какой-то. Шики прокашлялся:
– Не соедините меня с мистером Траутом?
– Может, и соединю. Это кто?
– Шики Дун.
– Понимаю.
Очевидно, мальчишка прикрыл микрофон рукой, потому что Шики услышал приглушенный голос: «Па, это кто-то звонит насчет Дуна», – а потом далекий, но вполне узнаваемый голос Тадеуша Траута: «Это Молот»?
У Шики перехватило дыхание. Молот. Наемный убийца, о котором Траут его предупреждал, когда он брал вторую ссуду. Эта жаба уже заказала его!
«Откуда я знаю? – сказал мальчишка отцу. – Мне спросить?»
«Нет-нет. Дай мне трубку».
Шики услышал более ясный, хотя и нерешительный голос:
– Молот?
Шики сумел прохрипеть:
– Нет.
– А кто? Вы из музея?
– Я… я… – Шики почувствовал, что заикается.
– Говорите прямо. Если вы добыли тело Дуна, я вам плачу за него пять штук.
Шики повесил трубку и привалился к кабине, вцепившись руками себе в лицо. И что теперь? Быстро забежать в «Маяк» за скромной припасенной заначкой, попрощаться с некоторыми из любимых «светляков», а потом… Мексика? Подумав о своем невезении, он вспомнил женщину, которая запустила этот черный шар. Мамочка. День рождения. Два дня тому назад.
Он запихнул в телефон порцию монет:
– Ma?
– На этот раз ты хотя бы сам за разговор платишь.
Он не успел ответить, как лед в ее голосе растаял:
– Слава богу, что ты все еще жив.
– Он до меня еще не добрался, – сказал Шики, имея в виду Молота. Но откуда она могла про это знать? Траут пытался ее трясти? Мамочку? Крыса он подлая.
– Кто «он»? – спросила она.
Вопрос смутил Шики, и потому он не ответил. Факт тот, что во всей Калифорнии одна Рита Рей знала, что у Шики есть мать, а Шики не мог себе представить, чтобы Рита Рей сказала об этом Трауту, даже если он на нее нажал, пытаясь вернуть долг.
– …я до смерти переволновалась, – говорила мамочка, – когда тут во всех газетах, по телевизору говорят, что ты был Вознесен и найден мертвым в пещере – да как ты смел меня заставить такое переживать?! Я звонила, тебя не нашла. Ты не перезвонил. Вижу я, что ты меня в могилу свести хочешь…
– Я? Вознесен? Мертвым?
– Эти твои «светляки» говорят, что мумия – это ты.
– Мумия?
– Я видела фотографию, и она куда больше похожа на тебя, чем твой гламурный портрет. Слава богу, что они ошиб…
– Когда это было, мама?
– Вчера. Ты газет не читаешь? Телевизор не смотришь? Где ты вообще? Эта твоя жуликоватая жена, охотница до денег, тоже звонила, тебя искала. Наверное, деньги ей нужны на украшения. Если бы ты тогда меня послушал…
– Мам, хватит…
– Рита Рей Дивер! Ха! Я тебе точно скажу, что никакая она
не нефтяная вдова.
– Мам, Фенстер последние дни не проявлялся?
– Ну ты и брат! Как ты мог забыть, что Фенстер снова в каталажке? Он звонит первого числа каждого месяца – не то что другой мой сын, который, хотя и на свободе, даже в мой день рождения забывает поздравить.
– Фенстера выпустили, ма.
– Уже? И он тоже не позвонил? Господи Боже, чем прогневала я Тебя, что Ты проклял меня двумя неблагодарными сыновьями?
Шики показалось, что он слышит скрежет зубов. Потом мама сказала:
– Фенстер всегда звонит, когда его выпускают. Ему было сидеть еще три месяца. Ты уверен…
Фенстер! Шики вспомнил, как хвастался своими гатлинбургскими доходами, шикарным домом. Фенстер украл у него билет на самолет и все остальное. Если Фенстер поехал в Теннесси…
Шики вспомнил упоминание Траута о «теле», мамины слова о мумии, очень на него похожей… М-да…
Очевидно, мамочка пришла к тому же заключению.
– Иисус, Мария и Иосиф! – взвыла она. – Это был не ты, это он! Мой мальчик, мой младенец! Они из него сделали мумию. Ты, негодяй… как ты это допустил?
– Ma, когда я видел Фенстера последний раз, он был жив и здоров.
Здоров меня надуть, добавил он про себя, одновременно гадая, почему это Фенстер оказался мумией… и как это получилось? Наверняка это какое-то жульничество. Чтобы…
Но мамочка прервала ход его мыслей:
– Господь наш небесный! Мое дитя! И ты, его старший брат, позволил им…
– Ma, Фенстер жив и здоров. Это его очередное жульничество.
– Если ты хочешь еще когда-нибудь услышать мой голос, ты найдешь мое дитя и…
– Я его найду, мам. Клянусь.
Шики услышал ее хриплое сопение – как бывало всегда, когда она заводилась. Еще, наверное, сейчас дергает себя за волосы.
Мамаша Дун сумела взять себя в руки, и голос ее прозвучал холодной сталью:
– Очень тебе советую постараться.
41
Рита Рей наморщила нос:
– Это что так воняет?
– Вареная венская сосиска, – пояснил Орландо. – Уже пора закрываться, а эта штука все еще отравляет воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124