Кроме того, сейчас ноябрь, поэтому есть риск простудиться. Но я могу устоять перед чем угодно, кроме соблазна, к тому же я сегодня целый день не ела», — подумала она, направляясь к киоску с мороженым, как сомнамбула.— Алиса Андреевна, — проговорил голос с лавочки, — можно я вас мороженым угощу? Вы какое любите?Алиса присмотрелась получше и поняла, что человеком, сидящим на остановке, был Стас Тигринский.
— Наташа, — шептал Барщевский в трубку, — давай я сейчас приеду к тебе?Наташа, ответственный секретарь НИИ географии, недавно ставшая новой аспиранткой Игоря Григорьевича Стручкова, стояла в коридоре, прижав трубку к уху. У нее были длинные светлые волосы, голубые глаза и кривая, неуверенная улыбка. Когда Наташа улыбалась, то одна половина ее лица радовалась, а другая — грустила, как у Пьеро. Сейчас, впрочем, грустили обе половины.— Не надо, Саша, у меня родители дома.— Ну, ты ко мне приезжай.— Не могу, родители меня не отпустят.— Наташ, а ты скажи, что идешь к Стручкову на консультацию, а сама приезжай ко мне. У меня есть бутылочка вина. Вкусное такое вино, сладкое.— Ладно, — прошелестела Наташа в трубку, поправила светлые волосы, накинула на белую блузку с рюшками синий жакетик, а на жакетик — длинное пальто, надела скромные сапожки и перекинула через плечо черную лаковую сумочку.— Ты это куда собралась? — подозрительно спросила мать, вынырнувшая из комнаты. Татьяна Тимофеевна была полной высокой женщиной с поросячьими глазками и практичной жизненной философией, согласно которой цель всегда оправдывает средства. Ее муж, папа Наташи, уже много лет находился под каблуком и даже пискнуть не смел без разрешения супруги. Наташа свою мать боялась, и только Лена, младшая сестра Наташи, во всем походившая на Татьяну Тимофеевну, иногда осмеливалась маменьке перечить, да и то нечасто.— К Игорю Григорьевичу… На консультацию, — проблеяла Наташа.Защита диссертации в качестве цели мать вполне устраивала, поэтому консультация, проводимая вечером на дому, ее никак не смутила.— А-а-а… Ну иди, — сказала Татьяна Тимофеевна, придирчиво осматривая Наташину одежду. Девушка вдруг подумала, что мама может позвонить Стручкову и выяснить, что никакой Наташи он сегодня не ждет. От этой мысли ее спина покрылась потом от страха.«Ладно, я быстренько сбегаю к Сашке — и назад», — подумала девушка, спускаясь по лестнице. Взгляд Татьяны Тимофеевны буравил ей спину.
Они ехали в набитом людьми автобусе, и Аля чувствовала на щеке дыхание Тигринского. От него пахло мороженым, кожей, потом и табачным дымом. На поворотах автобус заносило, и Стаса и Алю бросало в объятия друг друга. После очередного тесного контакта Аля не выдержала:— Стас, вам пора выходить, общежитие на следующей, — мрачно отрезала она. Впрочем, нельзя сказать, чтобы объятия Тигринского были Але совсем уж неприятны. Просто она не была готова к этому. Кроме того, она была давно и безнадежно влюблена. И не в Тигринского.— Алиса Андреевна, м-м-можно я вас провожу? — прошептал Стас девушке прямо в ухо, когда на новом повороте они опять оказались в опасной близости друг от друга и Тигринский, балдея от собственной смелости, даже попытался чмокнуть девушку в щеку.«Вот так вот… Он меня проводит — прямо до кровати. А где же конфетно-букетная стадия? Или мороженое заменило одновременно и цветы, и конфеты?» — растерянно подумала Аля. Все ее предыдущие романы развивались медленно и неторопливо: три месяца переглядываний, потом два месяца разговоров, затем полгода неспешных прогулок и только потом переходили в стадию «сходить в гости» со всеми вытекающими отсюда последствиями. Бурный натиск Тигринского, в котором, несмотря на светлые глаза, волосы и веснушки, было что-то первобытно-кавказское, Алю откровенно испугал.— Стас, почему-то я вас в институте ни разу не видела, — проговорила она, пытаясь сменить тему.— Видели, — парировал Тигринский. Теперь он совершенно не заикался. — Мы пару раз сталкивались на лестнице, вы просто забыли. Кроме того, я действительно редко выходил из лаборатории Стручкова, так как напряженно работал.Он протянул руку и вцепился в поручень рядом с Алей, при этом его вторая рука как бы случайно и ненавязчиво обняла ее за талию. Автобус остановился, но Стас и не думал выходить.— Неужели вы тоже поедете в Митино? — с сарказмом спросила Тигринского Аля, отодвигаясь от мужской руки.— Ну, с вами я готов ехать и на край света. А вообще, я родом из Новой Каховки, — проговорил ей Стас прямо в ухо. Автобус снова дернулся, Аля качнулась на каблуках, и аспирант ткнулся ей губами в щеку. Почему-то девушка подумала, что Стас сейчас буркнет извинение и отодвинется хотя бы на пару сантиметров, но вместо этого получила еще пару нежных поцелуев. Стас Тигринский был противоречивой натурой — стеснительный и молчаливый на рабочем месте, при общении с понравившейся ему девушкой он сказочно преображался, становился настойчивым, решительным и прилипчивым как банный лист, и нередко добивался своего.«Зануда — это тот, кому легче отдаться, чем объяснить, почему ты не хочешь этого делать», — подумала Аля и подавила острое желание заехать Тигринскому локтем по роже. Автобус остановился.— Вот и моя остановка. Всего хорошего, Стас, — проговорила Аля в тихом бешенстве, пробираясь к выходу и цепляясь за пассажиров большими пуговицами своей коричневой дубленки. Тигринский последовал за ней.
Александр Барщевский, красивый тридцатилетний мужчина, работавший в НИИ географии скромным инженером второй категории, жил тем не менее в огромной квартире, количество комнат в которой было невозможно определить, так как в свое время Саша перепланировал жилплощадь, снеся все стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52