Дивизию генерала Железнова вывели на фронт юго-восточнее Дорогобужа, в район Теплянки, потеснив для этого справа и слева соседние дивизии.
На направлении главного удара Железнов поставил самый сильный полк майора Тарасова, левее – полк майора Кожуры и во втором эшелоне расположил полк подполковника Дьяченки.
Хватов решил перебраться на НП Тарасова. Его Железнов остановил:
– Зачем?
– Там Тарасов и Кочетов в своих новых должностях впервые будут вести бой, а потому как-то на душе не совсем спокойно.
– Так ты что ж, вместо них командовать будешь?
– Командовать не буду, но поддержать – поддержу, – упорствовал Хватов.
– Там же Милютин. Сильный поддержатель.
– Милютина направлю к Кочетову. Сражение, Яков Иванович, как я вижу, предстоит тяжелое и упорное, так что нам, политработникам, надо быть там, где решается судьба боя, на главном направлении.
– Я не согласен и доложу члену Военсовета, – Железнов использовал последний аргумент. Хватов улыбнулся, помахал рукой и пошел ходом сообщения к машине. Там он встретил Валентинову – она подвозила боеприпасы на позицию артполка.
– Не знаете, как там Наташа? – спросил ее Хватов. – Вторые сутки не видел.
– Возвращаясь с базы, заскочила. Она еще спала. Лежит, ручонками раскинулась, дышит спокойно. Румяненькая. Ефросинья Александровна говорит, что девочка к ней привыкла и ест хорошо.
– Привыкла? Ест хорошо? Прекрасно. – Хватов смотрел на Валентинову полным надежды взором. – Дорогая Ирина Сергеевна, скоро начнется бой, и вряд ли я смогу вырваться. Будьте матерью, пожалуйста, посмотрите за ней. А я поехал в полк к Тарасову.
В эту промозглую ночь саперы, эти боевые труженики, вслепую проделывали в минных полях и проволочных заграждениях – своих и противника – проходы.
Тарасов и Хватов не отрывались от наблюдательных щелей: мороз ходил у них по коже в ожидании взрывов там, где в мути дождя вспыхнувшие ракеты широкими блицами катились к земле. Нетерпеливое ожидание одолевало и Кочетова с Милютиным, находящихся на своем НП. Ведь они отправили туда группу старшины Щукина с волокушами, в которых находились большой взрывной силы заряды.
Они хорошо знали, что если пуля чикнет по детонатору, то от этих людей и кусков не соберешь. Время прошло, а взрывов нет.
И вот наконец с первым артиллерийским выстрелом сухие взрывы потрясли воздух. Они долетели и до Железнова.
– Свершилось! – звучно выдохнув, произнес он.
И не успели саперы вернуться в свои траншеи, как взревела страшным раскатистым и беспрерывным громом артиллерия и почти два часа долбила позиции врага. Но на этот раз противник на время артиллерийского наступления отвел почти всю свою пехоту с переднего края в глубину.
Полковник Куликов это предвидел и вторую и третью его траншеи накрыл сильным огнем. Все же большая часть гитлеровцев в блиндажах уцелела. И как только Куликов перенес огонь в глубину, они вернулись в свои огневые точки и оказали упорное сопротивление наступавшим полкам Железнова.
Батальон Николая Кочетова с дружным «Ура!» первым ворвался в траншеи опорного пункта Выселки и было двинулся на траншеи, седлавшие дорогу на Громовое, но там вдруг ожили вражеские огневые точки, спрятанные в ольшаниках, и солдаты залегли. Так застряли и соседний с Кочетовым батальон и еще полк Кожуры. А севернее, перед опорным пунктом Секарево, залегла соседняя дивизия. Дивизия же, что южнее полка Кожуры штурмовала Костино, йод сильным напором гитлеровцев вынуждена была отступить.
8 августа командарм, который находился на НП этой дивизии, возобновил наступление, нанося главный удар на Костино – Барсуки. Здесь он ввел танковый полк полковника Корчагина. Но противник, плотно прикрывшись артиллерийским огнем и авиацией, стойко защищал каждый окоп, каждую огневую точку. В результате продвижение войск армии, а также и дивизии Железнова было незначительным – километр-два. Полк Тарасова, на который у Железнова была большая надежда, продвинулся тоже мало, но все же вышиб гитлеровцев с высоты 206,2 и вплотную подошел к опорному пункту Кишкино. Здесь вперед выдвинулись батальон Кочетова и еще ближе рота Тараса Подопригоры.
Гитлеровцы взбесились. По батальону открыли ураганный огонь и под его прикрытием двинули на роту Подопригоры «пантеры», а за ними горланившую во всю мочь пехоту, охватили эту роту со всех сторон. И хотя несли большие потери, все же лезли напролом, шаг за шагом сжимая вокруг нее кольцо окружения, и, в конце концов, приблизились настолько, что Куликов прекратил огонь по противнику, так как невольно поражал бы и своих людей.
И в этот трагический момент взвились ракеты – одна, вторая, третья: «Вызываю огонь на себя!» Но никто – ни майор Тарасов, ни полковник Куликов – не решался выполнить этот сигнал.
Кочетов бросил на выручку роты все, чем располагал, в том числе и батарею лейтенанта Гречишкина.
– Где же Гречишкин? Люди же гибнут, – нервничал, спустя некоторое время, Кочетов. – Неужели в балке прихлопнули?
– Леня, – Милютин обратился к замполиту батальона Скворцову, – пробирайся к Гречишкину. Если ранен, то бери команду на себя и выводи батарею вон в те кусты и косоприцельным огнем пали по врагу… – Милютин хотел еще что-то сказать, но Скворцов уже бежал по ходу сообщения к балке.
Успел ли Скворцов добежать до Гречишкина или нет, но Кочетову и Милютину показалось, что добежал, так как там, где кусты венчали балку, запылали пламенные языки, до ушей находившихся на НП долетели резкие хлопки пушечных выстрелов, и вслед за ними «пантеры», штурмовавшие роту Подопригоры, одна за другой застопорились – одна задымилась, другая закрутилась на месте, а третья как-то странно вздрогнула, ахнула взрывом и далеко отбросила башню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142