Но все же Бармин выведал от них, что лучше всего подняться вверх по реке. Чем дальше от города и южнее, тем нехоженнее места и больше зверья. Слова дьяка Аверкиева подтвердились.
Холмогорцы пробыли в Мангазее три дня. А потом, запасшись всем необходимым в торговых рядах, отправились вверх по реке. Надо было поторапливаться. Близилась осень, а за ней и начало промыслов.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГОРЕВАЛ АВЕРЬЯН БАРМИН…
ГЛАВА ПЕРВАЯ

1
В августе соболиные выводки распадались. Подросшие и окрепшие соболята покидали материнские гнезда.
Соболюшка все реже стала видеть своих детей. Они вылезали из гнезда рано, до восхода солнца, и убегали в тайгу. Сами себе добывая пищу, соболята не каждый день возвращались во владения матери. Гнездо стало настолько тесным, что они мешали друг другу. Наступила пора самостоятельной жизни.
Вот уже не вернулся в гнездо один соболек. Он нашел себе участок для охоты верстах в шести от материнского логова, присмотрел укромное место для гнезда на зиму и стал готовиться к ней. Соболюшка, обеспокоенная отсутствием детеныша, некоторое время бегала по лесу, искала его, но не нашла и вскоре о нем забыла.
Потом исчез второй. Он ушел ночью в дождь, в холодный предосенний дождь, продолжительный и нудный. Казалось странным, что молодой зверь покинул гнездо именно в такую погоду. Ведь лучше же было сидеть в дупле и ждать, пока дождь пройдет. Но многое в природе необъяснимо. Может быть, молодой соболь ушел дождливой ночью для того, чтобы следы его затерялись и мать не могла его отыскать?
Остальные два покинули знакомую лужайку днем. Стояла ясная солнечная погода, и на припеке было тепло. Соболята рядом с матерью грелись в лучах солнца, вылизывали на себе шерсть, играли, ударяя друг друга лапами, схватывались бороться, катаясь по траве. Мать сначала сидела возле них, а потом ненадолго ушла в лес. Вернулась с полузадушенной молодой белкой, которую поймала в кедровнике. Белка лущила орехи на нижней ветке дерева, уронила шишку и спрыгнула на землю. Обычно белка, уронив лесной орех с дерева, не спускается за ним, а тут же принимается за другой. Но эта белка была молода и, видимо, неопытна, и Соболюшка легко ее схватила.
Мать положила белку на траву. Та уже не дышала, и соболята подошли к ней. Они потрогали белку, перевернули ее с боку на бок и… не стали ее есть.
Добычу они оставили матери.
Когда мать снова ушла в лес, они тоже исчезли.
Соболюшка, не найдя детей, долго стояла возле белки в настороженной позе, глядя в сторону леса. Потом она взяла белку и спрятала ее в дупло.
Теперь она осталась одна. Но в ее сильном, красивом теле после летнего гона начиналась жизнь новых детей. Чувствуя это, Соболюшка стала опять выстилать дупло сухим мхом и линялой шерстью, которую собирала поблизости.
Черный Соболь был встревожен. Рядом с его логовом в ельнике близ реки появились люди.
Сначала он услышал стук топоров, треск сваливаемых деревьев, потом почуял запах дыма и другие неприятные чужие запахи, доносящиеся из ельника.
Он долго не решался подойти к людям, выследить, надолго ли они сюда пожаловали. Наконец любопытство все-таки побороло в нем осторожность. Рано утром, когда незваные гости спали. Черный Соболь подкрался к ним, выбрал в буреломе поодаль удобное место, такое, откуда хорошо была видна стоянка охотников, и стал выжидать, настороженно посматривая на пришельцев из-за веток и сучьев. Собаки у людей не было. Он в этом убедился вчера.
Люди носили на себе бревна, копались в земле и, как видно, решили обосноваться тут надолго. Черный Соболь, убедившись в этом, ушел прочь.
Он забрался в самое укромное свое убежище — расщелину меж камнями в диком малиннике, в юго-восточном углу участка, долго лежал тут, прислушиваясь к лесным звукам. Покоя не было — стук топоров доносился и сюда.
Черный Соболь провел в расщелине всю ночь. Он почти не спал и все прислушивался, не идут ли сюда люди. Из норы он выбегал только к ближайшему ручью напиться.
Приходилось покидать обжитой участок, такой знакомый до каждого кустика, камня, валежины, мохового болотца с кукушкиным льном и сухой и жесткой осокой. Надо было уходить от опасности.
С рассветом Черный Соболь выбрался из убежища и отправился на поиски нового места. Он долго бегал по лесу, осматривая и обнюхивая все звериные тропинки и следы, и наконец нашел то, что запомнил давно и что, так долго искал: заброшенный соболиный участок. Зверя, который обитал здесь, прошлой зимой убили охотники, и его угодья оставались незанятыми. Черный Соболь стал обследовать участок и тут почуял чей-то свежий след. Он остановился, недовольно повел мордочкой, шерсть на грудке зашевелилась, хвост поджался: кто-то уже успел здесь обосноваться.
Черный Соболь стал искать заброшенные логова бывшего хозяина и возле одного из них увидел молодого соболенка. Тот сидел у входа в нору под корнями дерева и настороженно смотрел в сторону, откуда приближался Черный Соболь. Увидев его, молодой соболенок попятился назад, к стволу дерева, готовый юркнуть в нору. Уши у него были испуганно поджаты, лапы дрожали. Черный Соболь подбежал к нему, обнюхал его и сразу ушел прочь.
Молодой соболенок был его сыном. Узнал ли его отец? Может быть, родной запах и инстинкт подсказали Черному Соболю, что этот зверек — его детище?
Он ушел с того участка и опять долго бегал по лесу, пока не отыскал себе новый. Здесь он наткнулся на большую полусгнившую колодину старой поваленной осины и под нею принялся устраивать себе гнездо. Возле колодины росли маленькие елки. Под одной из них он подкопался под колоду и устроил гнездо в ямке, засыпанной сухими гнилушками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49