Я советы принимаю вполне искренне и по-дружески.— Я понимаю, ваше преосвященство. Вы вот что сделайте: как только они приедут, возьмите и расскажите им все, как это произошло, как дело обстоит сейчас и что будет в дальнейшем. Не забудьте только Крым, виллу… Ну-ну-ну, нечего вам бледнеть. И слова в шутку вам не скажи.— Шутки, простите, тут неуместны.— Ах, извините, ваше преосвященство, вы, кажется, гневаетесь?Отец Амвросий даже сел от негодования.— Вот так лучше. Сидя человек всегда рассудительнее, предусмотрительнее. Посидите, успокойтесь и скажите, вы серьезно желаете… мне отдыха?— Серьезно. От всего сердца. Только… только это от вас зависит. Как пожелаете. Перед дорогой на Соловки мне бы тоже хотелось отдохнуть в Крыму, и я совсем не намерен развлекать там администрацию… такую любительницу шуток. Надеюсь, вы поняли меня, исправник?— Да, конечно, я вас понял, только и вы меня до конца поймите, — Станислав Эдуардович встал и поправил портупею. — Поймите, — резко продолжал он, — что факты— неумолимая вещь, и администрация всегда придерживается фактов, а не «реалистических фантазий».— Эх, к чертям жмурки! Получите то, о чем договорились, только окажите помощь.— Вот так-то лучше. А теперь, ваше преосвященство, успокойтесь и велите Мавре подать нам холодненького вина. И сами тем временем приготовьте квартиру, чтобы принять высоких гостей из Петербурга.На столе появился графин холодного вина из монастырских погребов. Заискрилось оно в лучах солнца, задымила папироса в зубах исправника.Неожиданно он пришел в хорошее расположение духа.— Ну, так что же вы намерены делать, когда приедут высокие гости из Петербурга? — обратился к нему отец Амвросий.— Придумаем что-нибудь. Готовьте еду, питье, а об остальном не беспокойтесь. Только прежде скажите, кто вам так пакостит?— Да кто же может пакостить, если не эта облезлая крыса, Серафим кишиневский. Поперек горла стал ему успех Балтской обители. Все это его рук дело: он и жалобу писал, он и кадило раздувает. Видите ли, Иннокентий происходит из его паствы. Вот и скребет душу зависть, что он сюда перешел, а не у него поселился.— Так, хорошо… значит, от него наговор идет?— Ни от кого больше… Вот вы сами посмотрите.Он подал исправнику газету «Колокол», в которой было напечатано воззвание архипастыря кишиневского Серафима. Оно призывало все духовенство Бессарабии вести борьбу против ереси балтского иеромонаха. «То, что Иннокентий творит какие-то чудеса, — все это сказки и обман. Отец Феодосий Левицкий, хотя и праведного жития был пастырь, однако тело его давно тлену предано, святым он не признан и не канонизирован святейшим Синодом.Следовательно, чудеса — выдумка и обман Иннокентия. Архиепископ кишиневский Серафим».
— Здорово, отче! Здорово все же пишет ваш conepник! Ей-ей! Повести борьбу! Вот вам! «Чудеса — выдумка и обман!» Получили? Правильно! Правильно, но только несвоевременно вы, святой отче, за это взялись. Поздновато! Теперь уже основы церкви подорваны, и отрицайте не чудеса, нет, а право церкви признавать или не признавать святых, отрицайте самую сущность церкви, ее компетенцию, ее авторитет. А это козырь немаловажный в руках у вашего, действительно, совсем уж обнаглевшего мошенника. Серьезно, отче, по нему уже давно тюрьма плачет. Жаль только, что он в самом деле толковый малый.— Оно так, но меня удивляет, господин исправник, что наш «Колокол» взял такой тон. Даже в этом деле.— А все же, отче, и вы признаете, что ваше дело «даже такое»? А?— Господин исправник, я с вами давно перестал шутить.— Выходит, допекло, отче, если даже «Колокол» допускает такой неуважительный тон по отношению к вашему протеже. Это признак неважный, и нужно искать выход. Потому что эта перемена предвещает бурю.— Да бросьте вы пугать. И без вас не знаю, что предпринять, а вы заладили одно…— Однако не горячитесь. Подумаем. Вы готовьте, что я сказал. Не так уж все безнадежно выглядит, как кажется вначале. Могу порадовать вас уже и сейчас кое-чем довольно интересным.Станислав Эдуардович вытащил из кармана газету «Подолия» и ткнул пальцем в обведенную синим карандашом статью.— Должен засвидетельствовать, ваше преосвященство, что о ваших делах я больше пекусь, чем вы сами, и более осведомлен. Читайте.«С некоторого времени наш уважаемый собрат архиепископ кишиневский Серафим озлобился на Балтскую обитель, привлекающую к себе массу верующих славой инока Иннокентия».Дрожащим голосом читал отец Амвросий это известие и светлел. Газета в вежливом, но едком тоне высмеивала основы разоблачительной политики кишиневского архипастыря, недвусмысленно намекая, что все это делается из зависти к большим доходам Балтской обители. «Но напрасно беспокоит себя брат наш. Балтская обитель ничего противозаконного не делает, и блаженный иеромонах Иннокентий все же творит чудеса, что мы своим архипастырским словом и подтверждаем. Поэтому нам нужно не бороться, а помогать и предоставить ему право и в дальнейшем произносить свои проповеди среди православных молдаван на том языке, какой они понимают, чтобы слово божье доходило до паствы. Епископ каменец-подольский Серафим».
— Вот за это спасибо! Большое спасибо, господин исправник. Вы действительно хозяин своему слову. Но я также даю слово пастырское. Я в долгу не останусь. И даже больше.— Хорошо, ваше преосвященство, и помощь моя будет значительнее, чем я обещал. Позовите-ка ко мне вашего чудотворца. Мне нужно поговорить с ним до приезда этого начальства.С наслаждением потягивали они искристое вино, ожидая, пока придет и сам виновник всех этих неприятностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125