— Да какой-то парень. Такой худой, краше в гроб кладут.Вышла на кухню.— Иван?!Поздоровался. Он был бледен, но спокоен.— Ну, что ж.. Пора сниматься отсюда…Соломония взяла у господ расчет. 7 Ночлежка «Затишье» едва поблескивает сквозь закопченные окна огоньками в темной осенней ночи. Под навесом стоят груженые возы окрестных крестьян, приехавших на базар в Одессу. На возах сверкают из-под зипунов цигарки и слышится тихий сонно-отрывистый разговор мужиков.— Пройдоха парень. Бедовый.— Говорят, он в монастырях побывал…. И сам из монахов, вроде…— Да, да…Высокая фигура мелькнула по двору и исчезла в дверях.В ночлежке шумно. Огромная комната, освещенная несколькими лампами, полна людей. Толпа сгрудилась вокруг чего-то. Тучи дыма обволакивают головы зрителей. Видны только широкие спины, согнутые в пояснице. Тяжелое дыхание с хрипом вырывается из десятков грудей.— Господа православные и мужики! Попробуйте, попытайтесь! Узнаете свое счастье. Попка не обманет, — визгливо кричит кто-то.Но толпа, очевидно, не верит попке. Все переглядываются, топчутся, выжидают охотника.— А ну ты, чернявый, возьми! Что было и что будет узнаешь. За три копейки всю свою судьбу, как на ладони, увидишь. А ну, только не стесняйся, как девка на сватанье. Молдаванка не обманывает. Побей меня бог, всю правду будешь знать.Чернявый, видимо, поддался на уговоры. Еще несколько приглашений — и он растолкал толпу локтями, протиснулся в середину.В центре стоит шарманка и огромный барабан. На шарманке сидит привязанный за ногу попугай, а перед ним — шкатулка с пакетиками — «счастьем». Около шарманки стоят молодая молдаванка и крепкий высокий молдаванин. Лицо его румяно, глаза так и сверкают. Женщина хороша собой. Ее высокая упругая грудь, полная округлая талия и блестящие глаза — манят, влекут к себе.Их здесь знали все. Кое-кто называл и по имени. Да и почему бы не знать: крестьяне из-под Одессы часто навещают одесские базары, а там между возами ходила эта пара с шарманкой и барабаном. Пересыпь, Молдаванка не раз слушали по дворам их музыку и песни. Пронзительно визжала шарманка, и гремел барабан. Баритон и сопрано лили грустные звуки дойн в затхлый воздух одесских переулков.— Ну ты, чернявый, бери. Накажи меня бог, наш попугай не врет, молдаванка не обманывает.Парень подошел к шарманке, взял пакетик и развернул его.— Э, нет, бери и другой сразу.Чернявый взял и второй.— Ну, бери и третий. Бог троицу любит, — улыбаясь, советовала веселая молдаванка. И, будто нечаянно, толкнула его плечом. Тот покачнулся. Она схватила его за руку и, смеясь, притянула к себе.— Ишь, какой нежный. Небось, когда Степанида толкает, так упираешься.Юнец побежден. Он решительным движением берет штук пять пакетов и платит деньги. Его обступили со всех сторон — интересуются, что же написано в том «счастье».В комнату вошла толпа людей. Один из них — высокий, рыжий, с длинными кудрями — подошел, пошатываясь, к хозяину шарманки. Икнул прямо в лицо. Тот, отступил назад. А пьяный все надвигался на него, пока не прижал к стене, где никого не было.— Ну? — тихо, едва слышно, спросил рыжий. — Клюет?— Вроде. Сегодня, кажется, караси будут.— Порядочные?— Один жирный. На ужин хватит.— Который же из них?Молодой. Вороной масти. Вон, «счастье» читает.— Молодец… — прошептал рыжий. Разразившись неслыханной матерщиной, он опять стал прижимать Ивана к стене. — Ну, твой магарыч. Ты сегодня торгуешь хорошо. Давай! Давай! А то…Рыжий замахнулся. Молдаванин дал ему на водку, и тот отошел к своим. Он сейчас же послал кого-то за водкой, крикнув вдогонку:— Грек, не мешкай, а то душа плачет!Грек вышел и вскоре вернулся с полной корзинкой, в которой были три бутылки водки, бессарабское вино, булка и колбаса.Рыжий сразу откупорил бутылку, достал чарку и сел к столу.— Благослови, хозяин! — крикнул он Ивану.— Благословляю, черт вас возьми.— Аминь! — провозгласил грек.Рыжий опрокинул в рот чарку и налил греку. Потом снова себе и опять греку. Молдаванина, очевидно, забыли. Он отошел к толпе и стал возле юнца, который брал «счастье».— Видел? — спросил он его.— А как же! За твое жито тебя же бито, не будь дураком.Рыжий вдруг окрысился на юнца-крестьянина.— Ах ты, крючок от плисовой кофты! Как ты сказал, барбос?— А ты не лайся, рыжий пес, — солидно ответил он, оглядываясь на толпу.Того как ошпарили. Схватил бутылку и бросился на крестьянина. Только успел замахнуться, как от крепкой оплеухи потемнело у него в глазах.— Ты куда, гад? Босота дьявольская!Рыжий едва устоял на ногах и вытаращился на юнца.— Ах, ты так? Ты так?— А так, как видишь, — отозвался кто-то из толпы.Толпа была на стороне крестьянина. Рыжий уступил и, усмехаясь, сел.— Ну, черт с тобой. Давай мириться.Юнец с видом победителя подошел к столу.— Давай.Рыжий налил чарку и подал ему.— Пей.— Дай же, боже, чтоб биться и мириться, — проговорил крестьянин и выпил.— Дай, боже, дай, — ответил рыжий.На этот раз он налил и молдаванину. Потом уже никто не замечал, что рыжий сам не пьет, а больше угощает. А когда водку выпили, рыжий принялся за вино. Налил крестьянину — тот выпил. Себе, вроде по ошибке, налил из другой бутылки. А дальше — снова юнцу. После второй чарки крестьянин был готов и, склонившись над столом, икая, нес несусветицу. А потом сполз со скамейки и свалился на пол.— Слабоват на вторы, — сказал рыжий.Он поднял дюжего парня, как ребенка, и понес на нары. Потом вернулся, взял недопитую бутылку и поставил подле него.— Это на опохмельку будет, — повернулся он к зрителям.— Вот добрая душа. Напоил, спать уложил да еще и о похмелье заботится.Рыжий перестал угощать. Он тоже порядком опьянел — так, что лил вино мимо стакана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125