То же касается и религии. Они невежественны и забиты, стоит им понять великое предназначение папы римского, и они будут слушаться его, как истинные христиане.Все стало просто, понятно, и Рожер снова поверил в будущее. Теперь он считал себя не только борцом за истинную веру, но и человеком, несущим этому миру идею добра и справедливости.Между тем его дружба с Анной де Клари становилась все теснее. Каждый день он словно проводник шагал рядом с ее фургоном. Они расставались только на ночь, когда приходила пора разбивать лагерь, да и то по необходимости: еду они получали из разных источников; кроме того, следовало избегать сплетен. Но вечера без нее казались ему потраченными даром. И ночью он с таким нетерпением ждал наступления утра и начала похода, что это немало позабавило бы его усталых, стерших ноги товарищей-пехотинцев.Ему хотелось, чтобы это паломничество длилось вечно, чтобы он мог без конца любоваться ее красотой, беседовать с ней и благоговейно внимать ее звонкому голосу. Он давно расстался с надеждой добиться ее близости: безземельному юноше нечего было ей предложить. О свадьбе не могло быть и речи, хотя молодых людей и влекло друг к другу: устройством браков обычно занимались родители, объединяя таким образом соседние земли или заручаясь союзниками. И соблазнить ее он тоже не мечтал. Хотя провансальские дамы славились своей доступностью, но с какой стати она должна выбрать в любовники именно его? Он опозорил свое рыцарское звание в первом же бою (ему часто снилось искаженное мукой лицо Гуго де Дайвса, брошенного им среди неверных), и он не был ни красавцем, ни весельчаком. Он должен радоваться этому острому, но кратковременному наслаждению, и было бы глупо требовать, чтобы оно никогда не кончилось.И все же его, словно зубная боль, мучила мысль — сколь долго ему суждено наслаждаться обществом Анны? Тарсус был взят, и до них начали доходить слухи о том, что на побережье стали появляться корабли с Запада. Но она напомнила, что отправляться домой морем уже поздно.— Просто ума не приложу, что делать! Мне бы хотелось продолжить паломничество. Быть может, нам удастся встретить Рождество в Иерусалиме, а потом я решу, как быть дольше. Меня вовсе не тянет домой. Земли Жиля отойдут его двоюродному брату, поскольку я бездетна; мое приданое истрачено, и отец не выделит мне другого. Здесь у меня, по крайней мере, десять арбалетчиков и фургон, а в Провансе не будет и этого.— Кроме того, у вас есть рыцарь, хоть и без коня, — ввернул Рожер, надеясь, что это прозвучало достаточно галантно, северофранцузский язык не слишком годился для комплиментов.— Благодарю вас, мессир Рожер, но вы ошибаетесь. Вы рыцарь герцога Нормандского, а вовсе не мой!Эта фраза заставила Рожера задуматься. Конечно, Анна напрасно сомневается в его преданности, но не значит ли это, что ей не хочется расставаться с ним? За несколько недель общения он не надоел юной даме; возможно, он действительно нравится ей. Признаваться в любви было чрезвычайно рискованно. Если она обидится или, еще того хуже, посмеется над ним, их походному содружеству наступит конец. Но настоящий рыцарь никогда не уклоняется от опасности. Он судорожно вздохнул, покраснел до корней волос и, забыв о госпоже Алисе, с интересом прислушивавшейся к разговору, хрипло сказал:— Госпожа, я всего лишь раб божий и вассал своего сеньора. Но я также и ваш слуга. Мне нечего предложить вам, кроме своего меча, но если вы согласны стать моей женой, я клянусь завоевать для вас земли и защитить мою госпожу от неверных.Она пристально оглядела его с головы до ног — от рваной обуви до болтавшегося на макушке шлема, без оберка казавшегося слишком просторным, — и залилась счастливым смехом.— Дорогой Рожер, вы сказали это как истинный норманн! Хотелось бы надеяться, что вы больше никому не предложите свою руку, но если это случится, не вздумайте ставить даму на третье место! Тем не менее я согласна стать вашей женой и клянусь служить вам так же верно, как вы будете служить мне.Ее последние слова прозвучали суховато, но Рожер знал, что согласие на замужество — ритуал чрезвычайно формальный. Несомненно, она повторила слова, которые произнесла, принимая сватовство Жиля де Клари. Она протянула ему руку. Окруженный толпой пехотинцев, он постеснялся встать на колени и только неуклюже поклонился в ответ. Госпожа Алиса была свидетельницей всего происшедшего, и теперь они считались обрученными столь же официально, как если бы обменялись письменными грамотами. Церковь эту процедуру не признавала, и если бы они пренебрегли религиозным обрядом, то совершили бы смертный грех, но в глазах закона они отныне были мужем и женой; по крайней мере, никто из них не имел права заключить брак с кем-нибудь другим.Затем Анна подставила ему губы для поцелуя, и они вместе с Алисой вернулись в фургон; вскоре пришли с поздравлениями арбалетчики и другие паломники. Остаток дня прошел как во сне. Они гуляли рука об руку и говорили о том, как чудесно будет жить вместе в каком-нибудь восточном замке.Вечером были устранены последние препятствия на пути к браку. Рожер знал, что отец никогда не дал бы согласия на свадьбу. Слава богу, в данном случае оно не требовалось; однако необходимо было получить разрешение на брак у каждого из их сеньоров. Вначале он попросил аудиенции у графа Тулузского. Как только тот закончил ужин, юношу пропустили в шатер.Граф Раймунд Раймунд (1041 или 1042-1105) — граф Тулузы с 1093 г. Таким образом, в 1097 г. ему было 55-56 лет.

был самым старшим из предводителей похода. Пожалуй, он был даже слишком стар для участия в военных действиях, но, потратив на эту Священную войну все свое состояние, он сумел сохранить достоинство и независимость от греческого императора и никогда не присваивал себе завоеванные земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120