Напрасно женщины попробуют выставить в качестве своих адвокатов целомудрие или привязанность к каким-нибудь определенным лицам. Все это, будучи химерой, ровно ничего не значит.
Выше нами уже было показано, в какой мере целомудрие является жалким и искусственным чувством. Любовь же, которую можно определить как душевное безумие, также не имеет права притязать на законность присущего ей постоянства.
Говоря иначе, любовь удовлетворяет только двух людей, а именно, существо любящее и существо любимое, следовательно, она выглядит совершенно бесполезной для счастья всех остальных. Женщины же существуют с той целью, дабы доставлять наслаждение всем, а не обеспечивать привилегированное и эгоистическое счастье. Итак, все мужчины имеют равное право на наслаждение со всеми женщинами, поэтому не существует мужчины, который бы по законам природы пользовался единоличным правом обладания женщиной.
Закон должен обязать женщин заниматься проституцией, если они сами этого не желают. Более того, женщины в силу закона будут вынуждены посещать дома терпимости. Если же женщины начнут отказываться выполнять свою самую справедливую обязанность, против которой нельзя привести ни одного законного возражения, то они будут наказаны. Допустив справедливость принимаемых вами законов, мы можем рассчитывать на то, что мужчина, пожелав насладиться любой женщиной или девушкой, сможет потребовать от нее встречи в одном из тех домов, о которых я сказал ранее. Там, под надзором матрон из храма Венеры, она будет предоставлена этому мужчине: дабы с равным ее покорности унижением исполнить все те прихоти, которые он вздумает от нее потребовать, какими бы странными или необычными его прихоти всем не казались — ведь ни одна из них не противоречит природе, которая одобряет любой наш каприз.
Остается только определить возрастные границы. Однако же я отрицаю, что это можно сделать, не ограничивая свободу человека, пожелавшего насладиться девушкой того или иного возраста. В самом деле, прохожий обладает правом сорвать плод с дерева и, разумеется, съесть его спелым или зеленым, следуя своим наклонностям.
Но все-таки в раннем возрасте, возразите вы мне, действия мужчины определенно могут повредить здоровью девушки. Подобное возражение совершенно неправомерно. Поскольку вы даете мне право на наслаждение, постольку оно оказывается, независимым от того, каковы последствия деяния, доставляющего мне удовольствие. Со времени наделения меня таким правом становится совершенно безразличным то обстоятельство, испытывает ли служащий моему удовольствию объект какой-нибудь вред или же извлекает выгоду. Разве не доказал я раньше, что мы имеем полное право принудить женщину к сожитию, как только мы почувствуем к ней хоть какое-нибудь влечение? И не должна ли такая женщина с покорностью нам отдаться, совершенно оставив любое эгоистическое чувство? С ее здоровьем дело обстоит подобным же образом. К тому же осторожность в обращении наверняка уничтожит или значительно ослабит наслаждение вожделеющего мужчины, который имеет право распоряжаться женщиной, не взирая на ее возраст. В самом деле, разве мы рассуждаем о том, какие ощущения может испытывать объект, обреченный в силу законов естественных и человеческих к скорейшему удовлетворению желаний другого лица? Нас, напротив, интересует только то, что пристало желающему. Равновесие мы постараемся установить в дальнейшем.
И мы его восстановим, это равновесие, можете не сомневаться в моих словах, ведь мы обязаны, безусловно, каким-то образом вознаградить наших женщин, с такой жестокостью обращенных мною в рабство. Итак, я отвечаю на второй из поставленных вопросов.
Если мы допускаем то, что все женщины без исключения должны подчиняться желаниям мужчин, а мы согласились с подобным мнением совсем недавно, то мы равным образом позволим и женшинам удовлетворять их желания с одинаковой свободой. В итоге наши законы будут лишь поощрять горячий женский темперамент, ведь совершенно нелепо сводить достоинство и добродетель, присущие этому полу, к тем противоестественным усилиям, которые употребляет кое-кто из женщин на сопротивление своим природным наклонностям, кстати сказать, значительно более сильным, чем у мужчин. Несправедливость господствующих нравов становится совершенно очевидной, стоит лишь обратить внимание на то, с какой охотой соглашаемся мы совращать женщин и в то же самое время не скупимся на наказания, если поддавшаяся своей слабости женщина уступит тем усилиям, которые были нами предприняты, дабы ускорить ее падение. Подобная беспримерная жестокость, как мне представляется, лучше всего отражает всю бессмысленность общепринятых правил нравственности, так что уже один этот иск вполне дает нам почувствовать крайнюю необходимость введения более совершенной морали.
Итак, я настаиваю на том, чтобы женщины, получившие от природы сильнейшую, по сравнению с нами, склонность к разврату, смогли предаваться сладострастию при первом к тому желании, полностью освободившись от уз Гименея и всех ложных предрассудков стыдливости и обратившись, наконец, к своему естественному состоянию.
Я требую от законодателей предоставить женщинам право свободно отдаваться любому числу мужчин, если у первых появится такое желание. Я хочу того, чтобы женщины, следуя в том нашему примеру, смогли наслаждаться лицами обоих полов, всеми частями тела, какими им только ни заблагорассудится.
Предусмотрев в наших законах специальную оговорку, заставляющюю женщин отдаваться любому желающему мужчине, мы оставляем им полную свободу наслаждения с теми лицами, которых они сочтут достойными удовлетворить их желания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70