Но содомия, — это мнимое преступление, некогда навлекшее небесное пламя на жителей древних городов, предававшихся такому пороку, — является ли содомия именно тем ужасным грехом, любое наказание за который все-таки покажется еще недостаточно строгим?
Вне всякого сомнения, мы испытываем горькое чувство, упрекая наших предков за то, что они осмелились совершить множество освященных законом убийств по обвинению в содомии. Разве можно дойти до такого варварского состояния, чтобы решиться осудить на смерть несчастного человека, единственной виной которого остаются лишь кое-какие наклонности, несколько отличающиеся от вкусов других людей? Я все еще содрогаюсь от ужаса, как только подумаю о том, что около сорока лет тому назад законодатели признавали за подобной нелепостью право на существование.
Успокойтесь, граждане, все эти ужасы более не повторятся, в чем нас убеждает помимо прочего и мудрость наших законодателей, граждан полностью просвещенных относительно присущей некоторому числу людей извинительной слабости. Сегодня мы прекрасно понимаем, что подобное заблуждение нельзя расценивать как преступление, ведь природа не могла наделить вытекающую из наших чресл жидкость какой-то особой ценностью. Итак, отправляя означенную жидкость по тому пути, который нам будет угодно для нее выбрать, мы вряд ли рискуем навлечь на себя гнев природы.
С каким же именно преступлением сталкиваемся мы в подобном случае? Разумеется, никто не станет считать преступным переливание семени в ту или иную часть человеческого тела, если, конечно, кто-нибудь не решится отрицать равноценность подобных частей, находя среди них чистые и нечистые. Поскольку же человека, верящего таким нелепицам, подыскать определенно не удастся, то нас могут обвинить только в одном мнимом преступлении, а именно, в потере семени. Теперь я задам вам вопрос: разве следует считать похожим на правду мнение, будто бы человеческое семя обладает в глазах природы какой-то необыкновенной ценностью, так что любая его потеря ложится на смертного тяжкою виною? Неужели тогда природа потерпела бы постоянное растрачивание спермы? Однако же мы видим ежедневно, что сама природа и является тому виновницей. Разве она не предоставляет нам возможности понапрасну испускать сперму во время семяизвержений во сне или при сношениях с беременными женщинами? Мыслимо ли даже воображать себе, будто бы природа позволит нам безнаказанно совершать преступление, настолько ее задевающее? Как согласится она на то, чтобы люди, презрев свои удовольствия, в итоге оказались сильнее своей общей матери? Поистине, оставляя в стороне свет разума, мы рискуем в наших мудрствованиях низвергнуться в бездну бессмысленностей!
Как только мы твердо уясним себе то, что наши наклонности никогда не могут противоречить естественному порядку вещей, поскольку отличающаяся мудрой последовательностью природа оказывается просто не в состоянии вложить в людские сердца оскорбляющие ее желания, так сразу нам станет совершенно ясно, что женщиной следует наслаждаться любым из возможных способов, более того, любовные удовольствия как с девушками, так и с мальчиками будут нам представляться одинаково приемлемыми.
В самом деле, пристрастие к содомии является следствием определенной телесной организации, не зависящей от нашей воли. Даже маленькие дети, как известно, уже подвержены подобным желаниям, не оставляющим человека в покое и по достижении зрелого возраста. Иной раз содомия предстает перед нами в качестве своеобразного плода пресьщения, однако же и тогда она не входит в противоречие с законами природы. При всех обстоятельствах любовная страсть к лицам мужского пола внушается нам природой, так что в любом случае люди должны испытывать уважение к подобному поведению. Если с помощью точных исследований ученым удастся доказать, что пристрастие к содомии возбуждает несравненно острее, чем какие-нибудь иные удовольствия, если обнаружится, что предаваясь содомии, мы сможем получить живейшее наслаждение, и число последователей такого порока в силу указанных причин по сравнению с противниками мужеложства многократно увеличится, то тогда всем станет совершенно очевидно, что, вовсе не оскорбляя природу, означенный порок только лишь служит достижению ее целей, ведь природа заинтересована в размножении человеческого рода в несравненно меньшей мере, чем мы имеем глупость в то верить.
Посмотрите кругом и сколько вы тогда заметите народов, презирающих женщин! Ведь некоторые из них совершенно ими не пользуются, прибегая к услугам женского пола только тогда, когда возникает потребность в продолжении рода. Кроме того, в республиках привычка к содомии укоренялась с особенной силой, ведь мужчины там вынуждены были проживать вместе, и никто не считал подобный порок опасностью. Да и разве законодатели Греции позволили бы мужеложству распространяться в своих республиках, если бы были убеждены в связанном с ним вреде? Напротив, они думали, что воинственный народ просто обязан предаваться содомии. Кстати говоря, Плутарх с воодушевлением рассказывал о фаланге "любящих" и "возлюбленных", долгое время стоявшей на страже свобод Древней Греции. Одним словом, содомия царила в содружествах воинов, придавая ему новые силы, так что самые великие люди не гнушались этим пороком.
При открытии Америки обнаружилось, что вся она населена людьми со склонностью к мужеложству. В частности, в Луизиане у иллинойцев некоторые наряженные в женскую одежду индейцы подобно распутницам выставляли на продажу свое тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70