Хаким улыбнулся в свои пышные усы:— Ладно, людям нечего знать о твоем умении. Они верят в свое счастье, и это хорошо! * * * Потянулись долгие дни осады. Время от времени наиболее отважные из осаждающих переплывали ночью ров и забрасывали на зубцы стен арканы. Они бесшумно взбирались наверх, а потом их обезглавленные тела падали в воду и плыли, страшные, раздувшиеся служа уроком другим. Днем и ночью несли караульную службу батыры, не давая застать себя врасплох.Абдуллах отправил к осажденным своего лучшего златоуста Кульбабу-кокильташа с письмом: «Не тратьте напрасно силы на сопротивление. Я все равно одолею вас, ибо со мной Бог. Не заставляйте меня наполнять крепостной ров вашей кровью. Принесите повинную, и я прощу вам все грехи во имя Аллаха милостивого, справедливого!..» Кульбаба-кокильташ целый день расточал богатства своего красноречия перед вождями Саурана, но они только смеялись в ответ: «О добром мире не говорят, приведя пятьдесят тысяч нукеров к дому соседа!»А тут опять взбунтовался выданный без боя его хакимом врагу Сайрам и отказался подвозить продовольствие ханскому войску. Туда, в Сайрам, набилось за это время множество черни, бежавшей от погрома, учиненного эмиром при взятии других сырдарьинских городов. Уцелевшие или бежавшие из невольничьих караванов джигиты полны были ярости и жаждали мщения. Хаким Сайрама Мухаммед-султан хоть и дрожал перед эмиром, но ничего не мог с ними поделать. Власть в городе была по существу у них в руках.Когда Абдуллах-хан появлялся перед своим войском, то казалось, что он ни на кого не смотрит. Не поворачивая головы, скакал он впереди своих телохранителей, и никого не подпускали к нему ближе, чем на двести шагов. На самом же деле эмир все прекрасно видел и понимал. Войско устало стоять под стенами Сауранской крепости. Все больше и больше нукеров недосчитывали по утрам сотники. Захватив с собой оружие, джигиты группами и в одиночку бежали в Казахскую степь, вливаясь в ряды свободных батыров. В казахских кочевьях такие вольные отряды всегда находили приют и поддержку среди «черной кости». Да и аксакалы часто не трогали их, понимая, что эти батыры в нужный момент смогут защитить их аулы от отрядов эмира. Множество таких разноплеменных отрядов, в которых побратались казахские, узбекские, киргизские бедняки, что ни день появлялись в приграничной полосе, нападали на ханские обозы, освобождали пленных.Однажды утром, переодевшись в простой чапан, эмир прошелся между шатрами нукеров. Было еще темно, но как раз сменялись караулы. Идущие в дозор варили себе еду, и редкие костры горели в предутренней синеве. Эмир приказал телохранителям отстать, и его не заметили, когда он остановился в тени шатра. Два джигита — молодой и пожилой — продолжали тихий разговор.— Проклятая война! — сказал молодой. — Когда она кончится?— Возьмем Сауран, снова Сайрам пошлют брать или Яссы!— И зачем нам этот Сауран?.. Ну, дадут там мне из общей добычи кусок ткани да пригоршню дирхемов. Привезу домой в Шахрисябе, и тут же сборщик налогов отнимет. На ту же войну!— А ты не отдавай!— Уши к воротам прибьют, а не то и голову с плеч…— Все в руках Аллаха!Положение войск эмира несколько улучшилось, когда к Саурану пришел большой караван прямо их Бухары. Вместе с запасами продовольствия были привезены четыре огнеметательные машины «черный дромадер», сделанные учеником знаменитого Рухади-Мираха Туббашиуста. Они швыряли не только раскаленные камни величиной с овцу, но и котлы со специальной жидкостью, от которой горело даже железо. Установленные с четырех сторон, эти машины заработали не переставая, но мощные стены не поддавались. Тогда перенесли огонь на самый город, и там начались пожары.Но в это время в Сауран прилетел почтовый голубь из Ясс. В привязанном к его лапкам послании было сказано, что Баба-султан и Бузахур-султан движутся с ногайлинским войском на выручку туркестанским городам. Защитники воспрянули духом и продолжали сопротивление. Между тем зажигательная смесь, привезенная из Бухары, подошла к концу, а здесь ее не из чего было делать. Страшные «черные дромадеры» теперь стреляли лишь от случая к случаю…Все было не так, как сообщил из Ясс какой-то добрый человек. Действительно, преследуемые отрядами эмира Абдуллаха Баба-султан и Бузахур-султан ушли в Сарайчик. Там их встретили поначалу как союзников и родственников Белой Орды. Особенно теплый прием нашли они у вдовы хана Хакназара — Акторгын. Однако положение к этому времени сложилось такое, что нельзя было рассчитывать на серьезную помощь ногайлинских казахов в борьбе с Абдуллахом. Совсем недавно почти без сопротивления пало Астраханское ханство. Теперь в Астрахани сидел воевода грозного русского царя и находился большой отряд стрельцов. Астраханские бии приняли подданство Москвы. Те, кто не согласился с этим, бежали в Крым, к Гиреям, часть ушла к своим родственникам — ногайлинским казахам. Они-то и выступили против оказания помощи туркестанским султанам в их борьбе с эмиром Бухары. Бии и аксакалы из самого влиятельного рода мангит приняли их сторону.— Нам нужны джигиты, чтобы отвоевать Астрахань у неверных! — говорили астраханские беглецы. — Главные интересы страны Ногайлы здесь, на путях к могучему крымскому хану. Признаем же его своим властителем и объединимся. А что нам за дело до Абдуллаха! Не хотим быть в Белой Орде!Но большинство ногайлинцев не желали рвать родственных связей со своими братьями, и ногайлинские бии не могли открыто отказать в поддержке присырдарьинским казахам, боясь вызвать народный гнев. Поэтому они тянули с ответом, устраивали одно празднество за другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104