…— Гм.. гм…— Должен отправить его с первой оказией!— Ты, наверное, знаешь, про что там написано?..Нет, оренбургский губернатор генерал Неплюев был неплохим воякой и человеком, не лишенным чести. Вряд ли бы он пошел на то, чтобы прочитать чужое письмо где-нибудь в исконных российских пределах. Правила дворянской чести были внушены ему с малолетства. Но здесь, на пограничной линии, могли ли они распространяться на переписку какого-то кайсацкого хана!Ну, а Кудабай был лишен всяких подобных «предрассудков» и подробно, слово в слово, передал губернатору содержание письма. Память у него была отменная.— Не забудь только, отправь его с первой оказией, как и приказано тебе почтенным Абулхаиром! — сказал Неплюев, улыбнувшись наивности старого хана.Кудабай вскочил, чтобы идти выполнять указание, но Неплюев остановил его кивком головы.— Что еще изволите приказать, ваше превосходительство? — спросил толмач.— Ты, голубчик, видимо, и сам понимаешь, что мы не можем больше опираться на нашего славного хана Абулхаира…Кудабай, имевший кое-какие виды на своего хана, помрачнел:— Ну, а если он раскается и станет, как прежде, служить верой и правдой государыне?..— Это уже не имеет значения. Как и всегда бывает, появились более молодые и способные деятели из киргиз-кайсаков…«Хан Нуралы — сын Абулхаира!» — сказал про себя толмач. Да, он-то правильно повел себя с самого начала. Коль такого матерого волка, как хан Абулхаир, слопали, в один присест, то что для этих людей он, беззащитный маленький зайчик…— А как думают отстранить нашего хана? — набрался смелости и спросил Кудабай. — Наверное, императрица издаст указ.— Не думаю… — сухо ответил губернатор и посмотрел на толмача в упор своим страшным взглядом. — Властям нет дела до этого Абулхаира. Он сам породил ненависть среди некоторых султанов и пусть держит сейчас ответ. Мы не станем вмешиваться в эти распри! * * * «Кто же должен осуществить этот… этот уход хана из жизни? — лихорадочно думал толмач. — Чего от меня хочет губернатор?»— Среди враждебных Абулхаиру султанов особенно не любит его Барак-султан… — заговорил Кудабай, холодея от ужаса. — Хан Абильмамбет тоже не любит его, но не… не сможет…— А Барак-султан?— О, конечно, сможет! — воскликнул толмач. — Султан Барак давно уже обвиняет Абулхаира в том, что тот продается белой царице…Поняв, что сказал лишнее, закрыл свой рот ладонью, но Неплюев поощрительно махнул рукой:— Ничего, ничего, говори… Самый подходящий человек этот Барак. Раз он так уж сильно не любит нас, то и его не жалко!…— Что же прикажете мне, ваше превосходительство?— А ничего… Сам пораскинь мозгами, голубчик!— Но… но контайчи лишь обрадуется уходу хана Абулхаира. Зато некоторые роды Младшего да и Среднего жуза станут мстить Барак-султану и… и мне!..— Ну, тебе же за что? Разве что сам станешь болтать о всяких небылицах… Да не беспокойся. И Барака при случае успокой. В Младшем жузе будет другой хан, а мы… мы, как я уже сказал, не станем вмешиваться не в свое прямое дело. Споры между родственниками нас не касаются!..— Да, да, они сами…Неплюев понял состояние толмача и небрежно сказал, как бы между делом:— Там у казначея твое жалованье накопилось за полгода. Ты ведь у нас на жалованье, голубчик. А там и чины пойдут, и слава…— Рад стараться, ваше превосходительство!..— Ну, ступай, ступай… Я буду ждать известий!..Через десять дней толмач Кудабай оказался в Хиве, в гостях у сына Барак-султана — батыра Жолбарса. Они долго говорили о чем-то, и Кудабаю на прощанье была подарена расшитая хивинская шуба с плеча хозяина и гнедой ахалтекинский конь. Вскоре толмач был уже в ставке Абулхаира и не преминул получить и от него кое-какие подарки. Прямо не стал он рассказывать о разговоре своем с губернатором, но тем не менее намекнул, чтобы хан поберегся ездить по степи в одиночестве.Дело неминуемо приближалось к развязке. Летом 1748 года сам генерал Тевкелев прибыл из Петербурга в Орск для личных переговоров с Абулхаиром.— Старый друг лучше новых двух, господин Неплюев! — сказал он в Оренбурге губернатору.— Ох, ваше превосходительство, вынужден, сидя здесь, выбирать себе друзей по необходимости! — ответил Неплюев. * * * Хан Абулхаир, понявший, что и в Российской империи сановники враждуют и сживают друг друга со света не хуже, чем казахские ханы и султаны, поспешил со всей своей семьей и поредевшей свитой в Орск, к генералу Тевкелеву. Все свои обиды выложил он перед тем, кто некогда склонил его на присоединение к России. Один из умнейших людей своего времени, Тевкелев сделал все, что в его силах, чтобы не заставить старого хана раскаяться в его политике. Он считал, что такое отношение к одному из виднейших деятелей присоединения дурно отразится на авторитете Российской империи на всем Востоке.Хан Абулхаир от чистого сердца обещал Тевкелеву и впредь верой и правдой служить России. К хану возвратился из аманатов его любимый сын Кожахмет, а вместо него в Оренбург поехал другой сын —Айчувак. Тевкелев взял полностью на себя улаживание отношений хана Абулхаира с губернатором. Окрыленный и помолодевший, возвращался старый хан в свою ставку на Иргизе.А губернатор Неплюев лишь отмалчивался в разговорах с Тевкелевым: не его дело вмешиваться в султанскую междоусобицу.— Режут они друг друга, как волки, ваше превосходительство… — сказал он. — Как могу отвратить их от такого природного дела?!Полный тревог за судьбу хана Абулхаира и всей российской политики в Большой азиатской степи, уезжал в Петербург генерал Тевкелев. Оснований к этому было больше чем достаточно.Впрочем, генерал Неплюев мало грешил против истины, когда говорил о невозможности сдержать межплеменную усобицу в степи, — слишком еще мало было войск на пограничной линии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104