С его братом, другим султаном, еще можно было бы рискнуть. Но с этим, который носит такой длинный меч у пояса, можно ошибиться…Саржан действительно знал эту песню. И конечно же дай только собрать им войско, они бы иначе говорили с этими кокандцами. Но сейчас нужно молчать и терпеть, потому что нет у них союзников против белого царя, кроме Коканда… Впрочем, что это за союзник, они уже не раз убеждались. Поэтому и решили надеяться на собственные силы. Но без куш-беги все равно не обойтись…Вопросом на вопрос ответил Саржан:— Может быть, вас почему-то не устраивает наша война с белым царем?— Напрасно сказаны эти слова. — Куш-беги даже качнул головой. — Я сочту себя самым счастливым человеком на свете, когда смочу свою седую бороду в их крови. Не это сейчас беспокоит меня и… величайшего из великих.— А что же беспокоит вас?Куш-беги Бегдербек с сочувственной улыбкой посмотрел на Саржана. От него, собственно, уже можно было не таиться.У казахов, если я правильно запомнил, есть такая поговорка: «Мною выкормленный щенок меня и кусает».Лицо Саржана потемнело от гнева.— Следует раньше выяснить, не один ли щенок другого выкармливал.Куш-беги отмерил еще большую дозу улыбки:— А разве не придерживаются у вас правила, что сидящий за чужим дастарханом не должен чересчур вытягивать свои ноги?— Вы правы, уважаемый куш-беги: разве ноги иных гостей не растянулись за чужим дастарханом аж до самой Ак-Мечети! — вспылил Саржан. — Эх, силенки пока маловато. А то некий обнаглевший гость не стал бы укорять своего попавшего в беду родственника, что тот пытается сесть поудобней за собственным дастарханом… * * * — Вот видите, дорогой брат, для чего вам понадобилось собрать войско!..Только теперь понял Саржан, что наступил сгоряча на тлеющий уголек. Но слово как пущенная из лука стрела: попробуй вернуть ее обратно. Он даже побледнел от волнения. Но куш-беги смотрел на него ласково, с пониманием.В разговор вмешался Есенгельды:— Уважаемый куш-беги!.. Если долго ковырять землю, получится яма, а если долго ковырять царапину, образуется язва. Зачем тревожите вы раны в наших сердцах, когда и без того лишены мы родины и вынуждены скитаться по родным краям? Поскольку уж сели мы с вами в одну лодку, следует довести ее до какого-нибудь берега. Как говорится: пришел просить айран, не надо прятать кувшин за спиной. Мы открыто выложили здесь все свои помыслы. И хорошо понимаем, что трудно просить братьев-узбеков, чтобы они охраняли наши земли где-то в Сары-Арке. Тем более неуместно затевать разговор, чтобы они силой вернули наши земли, захваченные белым царем. Разве не услышит бог, хоть мы и говорим шепотом? Знаем мы, что не хватит сил у Коканда, чтобы одолеть русских. Поэтому и просим мы лишь разрешения…Куш-беги сочувственно кивнул:— Мирза Саржан говорил уже об этом.— Вспомните, уважаемый куш-беги: когда отбирают скот — страдает желудок, когда отбирают родную землю — страдает душа… И еще вспомните раненого барса. Мало ли что может сделать он в отчаянии…— Да, это очень опасное животное — раненый барс, — серьезно подтвердил куш-беги. — Опытные охотники знают это… Ну хорошо, предположим, что мы дадим вам разрешение объединить казахов, населяющих Каратау, берега Чу и Сырдарьи. Что вы сможете сделать с этими силами? Их же не хватит для серьезной войны.— Разве только по Сырдарье или Чу живут казахи? Если мы объединим хотя бы этих, то обратимся затем к хивинскому хану. В пределах Хивы нас не меньше. Все устье Сырдарьи, побережье Арала, Устюрт, Мангышлак — это все наши земли. Только они являются преградой на пути белого царя к Хиве. Ведь не всегда будет удаваться хану Хивы то, что он сделал с русскими солдатами Бековича-Черкасского сто лет назад…Куш-беги сидел неподвижно. Не так уж простодушен оказался этот степной султан с кинжалом у пояса. Хивинские дела были известны куш-беги Бегдербеку не хуже своих…В огромное государство превратилось Хивинское ханство в начале XIX века при хане Мухаммед-Рахиме. Обширную территорию занимало оно — от Аральского моря до Ирана. Воспользовавшись, как всегда, междоусобицей среди казахских родовых и племенных вождей, Мухаммед-Рахим и его отец хан Елтезер присоединили к этим владениям добрую половину земель Младшего жуза. Участь попавших под хивинскую пяту казахов была еще страшнее, чем у соотечественников в Коканде. При малейшем неповиновении чужеземцы истребляли целые аулы, уводя оставшихся людей и продавая их на невольничьих рынках Герата и Кабула. Только в 1820 году, в год дракона, янычары хивинского хана стерли с лица земли десятки аулов, вырезав там всех мужчин и уведя тысячу самых красивых женщин и девушек. Только по имеющимся сведениям, грабители угнали семь тысяч чистопородных лошадей, пятнадцать тысяч верблюдов и шестьдесят пять тысяч каракулевых овец. Не раз поднимались аулы Младшего жуза против жестоких поработителей, но, каждый раз предаваемые дерущимися за власть беками и султанами, захлебывались в собственной крови.В 1825 году, в год курицы, хивинским ханом стал Аллакул — старший сын Мухаммед-Рахима. Тогда же главный предводитель табынского рода султан Сергазы Айшуак-улы отдал ему в жены свою единственную дочь и принял из его рук титул хана Младшего жуза. Царское правительство к этому времени уже не без аппетита посматривало в сторону Хивы. Почуяв нависшую опасность, хан Аллакул стремился натравливать воинственные казахские роды Устюрта, Мангышлака и Приаралья на русских, чтобы использовать их в качестве щита. Вовсю раздувалась идея священной войны…Куш-беги сразу понял, что именно об этом говорит Есенгельды, рассчитывая на помощь хана Хивы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106