Эту мысль поддерживает и военный министр — князь Чернышев. В бараний рог следует согнуть, ежели кто не понимает предначертаний… Для собственной же их пользы!— Разве мы не придерживаемся того же мнения, ваше высокопревосходительство! — Конур-Кульджа украдкой стер пот со лба. — Мы умоляем вас поскорее выслать войска и примерно наказать мятежников. С нашей стороны все возможное…— Сейчас вырабатывается план уничтожения банд Кенесары и умиротворения киргизской степи. Ты примешь участие… — Князь Горчаков вспомнил о приехавшем ветеринаре и заторопился. — Остальное все разрешишь с начальником области Талызиным. Как переболеет его превосходительство…Конур-Кульджа ушел от генерал-губернатора вконец растерянным. Но, повидавшись с выздоровевшим генералом Талызиным, приободрился. Хоть дана ему была для личной охраны только сотня солдат, зато он узнал, что к началу следующего лета готовится большой военный поход против Кенесары. А зимой, как известно, Кенесары не сможет предпринять чего-нибудь серьезного. От небольших отрядов можно будет отбиться и собственными силами. * * * Но по приближении к своему аулу ага-султан узнал, что мятежные отряды Агибая и Байтабына угнали всех оставшихся у него лошадей. Конур-Кульджа был теперь беден, как последний туленгут…Вот как это произошло.Когда Конур-Кульджа выехал в Омск, Есиркеген по его поручению направился к своему родственнику Жамантаю. У юноши не выходило из головы, что он увидел и услышал в доме ага-султана. Он вспомнил, что говорили соученики в школе. «На нашем джайляу начали крепость строить, — значит, аул уйдет дальше к пескам». Некоторые открыто утверждали, что надо противиться этому. А тут все больше стало появляться в городе странных русских, ссыльных, «врагов престола и отечества», как называли их некоторые учителя, запрещавшие даже разговаривать с ними. Эти странные люди говорили о царской колониальной политике, о разбое и грабежах, творимых чиновниками, о праве народа на волю. Были и учителя, которые сочувствовали им…Есиркеген немало слышал и о батыре Агибае из рода шубыртпалы. Ведь он сам был из этого рода и гордился Агибаем, о котором ходили легенды в степи. А сейчас над батыром нависла смертельная опасность, и юноша ломал голову, как помочь ему.Когда он с друзьями выехал из теткиного аула, дорогу им перескочил заяц. Юные джигиты, как водится, погнались за ним. Конь Есиркегена был получше других и вынес его далеко вперед. Заяц в конце концов скрылся в густых тугаях над Есилем, а юноша едва не наехал на спящего в камышах человека. Это был Абдувахит, о котором предупреждали ага-султана.Абдувахит вскочил и замахнулся дубиной, но юноша предупредил, что он не враг. Да и бывший туленгут смутно вспомнил мальчика, пившего когда-то кумыс в его юрте.— Ты, кажется, потомок Масан-бия… Это неплохой человек. * * * А отломившийся кусочек золота не теряет свойства всего слитка…— Да, я не враг! — с жаром повторил Есиркеген.Нельзя было терять времени, и он тут же рассказал все, что слышал в юрте ага-султана. Абдувахит сейчас же вскочил на пасшегося неподалеку коня и рванулся из тугаев.— Не забудьте передать, что в отряде Байтабына имеется какой-то человек, преданный Конур-Кульдже! — крикнул вслед ему Есиркеген. — И сами будьте осторожны. О вас знают и ищут, чтобы убить!..Прискакавший в ущелье Каражар Абдувахит успел предупредить батыра Агибая о ловушке, и тот увел свой отряд. Соединившись с отрядом Байтабына, они неожиданно напали на туленгутов, охранявших ага-султанских лошадей, и туленгуты бежали. Всех лошадей мятежники угнали с собой.Джигиты Асылгерея бросились в погоню и настигли их. Но те ждали нападения и дали отпор. Даже сам вид Агибая на боевом коне Акылаке и Байтабына на Серкесане внушал такой страх, что ага-султанские нукеры сразу же повернули назад. Среди мятежных сарбазов было лишь несколько раненых, в том числе Ожар. Его конь подвернул ногу, попав в звериную нору. Нукеры чуть было не захватили его, но он отбился. Все видели это. Не видели только, как он успел перебросить одному из людей Конур-Кульджи кисет с очередным донесением.Больше всего жалел батыр Агибай, что не пришлось ему на этот раз расквитаться с ага-султаном Жамантаем, к которому с голодных детских лет питал жгучую ненависть. На Каркаралы сейчас невозможно было нападать с малыми силами. Пришлось ему возвращаться с отрядом Байтабына.А Конур-Кульджа даже заплакал, узнав о потере всех лошадей. Долго ли можно держаться на должности ага-султана без богатства? На одних чиновников сколько должно уходить! А слава, уважение, страх врагов — все создается богатством!.. Одно лишь утешало его, что в схватке погиб Абдувахит, его бывший туленгут, из-за которого он ночей не спал… IV Разгромив Акмолинскую, Актаускую и Орскую крепости, Кенесары почувствовал удовлетворение. К радости его прибавилось и то, что Байтабын с Агибаем пригнали последние три тысячи лошадей его заклятого врага Конур-Кульджи. А его воинственная сестра Бопай сожгла имение Айганым, вдовы Вали-хана, унеся оттуда все, вплоть до старых кошм.Взятие Акмолинской и Атырауской крепостей, другие победы сразу повлияли на те аулы Кара-Откельского, Каркаралинского, Кокчетавского и Баян-Аульского округов, которые не сразу примкнули к Кенесары. Теперь они один за другим стали переходить на его сторону. Особенно хорошие вести пришли из Младшего жуза. Оттуда вернулся Таймас, который со своим отрядом два месяца действовал на берегах Илека, Эмбы, Иргиза и Жема. Он привез весть о том, что многие аулы родов тама, табын, шомекей, торткара объединились вокруг Жоламан-батыра и готовы оказать помощь Кенесары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106