Казанова был убежден, что он дарит наслаждение. Например, Розалии он сказал, что она должна лишь дождаться ночи, и тогда он вознаградит ее и сделает счастливой. Он был абсолютно уверен в своем соответствующем таланте. Конечно, женщины тоже делали его счастливым. Но он верил, что дает им больше.
Казанова стоял на прекрасной ступени, с которой довольно молодой мужчина лишь начинает собирать плоды любви и жизни. Вокруг он видел знаки и чудеса, и замечал, что нет ничего нового на земле. Круговорот поколений уже совершился. Настал час полуденного замедления.
Следующее утро он провел в галерее сэра Ораса Мэна, владельца картин, статуй и камей. В полдень аббат Гама предложил ему быть представителем португальского двора на европейском конгрессе, который должен состояться в Аугсбурге, чтобы подготовить мирный договор. Если он хорошо сделает дело, он сможет всего достичь в Лиссабоне. Казанова ответил: «Я готов ко всему.» Это было верно. Он уже узнал большую радость быть посланником.
Тридцать шесть часов спустя через Порто-дель-Пополо Казанова въехал в Рим. На таможне он вручил для просмотра свои книги, почти тридцать, все они были более или менее направлены против религии.
Казанова остановился у Роланда в гостинице «Город Лондон» на площади Испании. Дочь Роланда Тереза стала женой брата Казановы Джованни. Тогда Джованни было тридцать и он уже десять лет был учеником известного художника Рафаэля Менгса, у которого он жил и чья сестра несчастливо любила Джованни. Подружившись в Й. Винкельманом, он набрасывал рисунки для его «Monumenta inedita». Винкельман называл его «величайшим рисовальщиком в Риме после Менгса». Дружба разбилась, когда знаменитый археолог открыл, что Джованни продал ему две картины как работы античных мастеров, хотя написал их сам вместе с Менгсом. Ученые изыскания Винкельмана об этих картинах превратили его в посмешище. После этого он нашел в своих «Monumenta inedita» множество фальшивок, которые «навязал» ему Джованни.
Кроме того, фальшивый вексель на 3850 талеров привел к тому, что Джованни приговорили на десять лет галер, но к тому времени он уже был директором академии искусств Дрездена. Он был ленивым художником с литературным талантом и, как Джакомо, членом римской академии «Аркадия». Он умер в 1795 году, Менгс его писал. Он женился на Терезе Роланд в 1764 году; когда после четырнадцати лет брака она умерла, то оставила ему восемь детей. Джованни был единственным из четырех братьев Казанова, у которого были законные дети, четверо пережили его. Карл в 1782 году жил с дядей Джакомо в Венеции, бездельник даже украл — из мести — деньги у купца Пецци, как он писал Джакомо в 1790 году; позднее он стал австрийским офицером. Его сестра Йоханна-Терезия вышла замуж за придворного казначея барона Рудольфа Августа фон Вессенига, держала «салон» в Дрездене и умерла в 1842 году.
Джакомо и Джованни почти не переносили друг друга. В 1784 году произошло примирение. В 1790 году Джакомо писал своему племяннику Карлу: «С твоим отцом я не разговаривал всю жизнь».
В Риме же в 1760 году Джакомо сидел за столом, когда вошел Джованни. Они обнялись с большой радостью и рассказали свои приключения — «он — свои маленькие, я — свои большие» пишет Казанова. Джованни пригласил Джакомо занять пустующую квартиру в доме рыцаря Менгса, где бесплатно жил Джованни. Потом они вышли осмотреть Рим. Джакомо искал донну Чечилию, она умерла. Сестра Лукреции, Анжелика, «едва смогла вспомнить его». В салоне возлюбленной кардинала Альбани, покровителя Менгса и Винкельмана, его представили аббату: «Это брат Казановы». «Неправда», говорит Казанова, «они должны были сказать, что Казанова — мой брат». Там он встретил Винкельмана, с которым подружился, как и с Менгсом. В 1767 году Казанова снова встретил художника Менгса в Испании.
В Дуксе нашли два письма от Менгса Джакомо Казанове.
Едва устроившись в доме Менгса, Казанова нанял коляску, кучера и слугу в фантастической ливрее. Новые друзья представили его библиотекарю Ватикана кардиналу Пассионеи, который попросил у папы помилования Джакомо венецианской инквизицией. Пассионеи просил его рассказать историю побега из-под Свинцовых Крыш. Но так как пришлось сидеть на табуреточке, то Казанова рассказал коротко и плохо. Пассионеи подарил ему свою надгробную речь на принца Евгения. Казанова в ответ приподнес великолепно переплетенный фолиант «Pandectorum liber unicus». Он пошел в Монте Кавальо к папе Клементу XIII и поцеловал крест на святейшей туфле. Папа сказал, что еще помнит, как Казанова в Падуе, где Клемент был епископом, всегда покидал церковь, как только он запевал «Розенкранц». Потом он дал Казанове благословение, «весьма ходимую монету в Риме», и обещал поговорить с послом Венеции о безопасном возвращении Казановы в Венецию. Он сказал, что Пассионеи пошлет Винкельмана к Казанове с платой за пандекты, или вернет книгу, если Казанова не примет плату. В этом случае Казанова вернет надгробную речь на Евгения. Святой отец от души посмеялся.
На выходе старый аббат спросил Казанову, не он ли бежал из-под Свинцовых Крыш. Это был бывший лодочник Момоло из Венеции, а теперь scopatore segreto, служитель тайной лестницы при папе. Он был тестем Косты, слуги и секретаря Казановы. Казанова пришел к нему и вместе с некрасивыми дочерьми Момоло встретил там бедную и волшебно-красивую девушку-соседку по имени Мариучча, которая сидела рядом с ним, он пожал ей руку и она ответила на пожатие; «мне сразу стало ясно, как пойдет между мной и Мариуччей». Так и пошло.
Святой отец поговорил с венецианским посланником, но помочь не смог;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141