Потом пропали мои багажные талоны. После этого, уже находясь на катере, плывшем по извилистому фьорду, я пыталась втолковать девушке, которая была одета в национальный костюм и таращила на меня глаза, что голодна и хотела бы что-нибудь купить. Например, яиц или ветчины. Но девушка ничего не понимала. Мой жаргон не дошел до нее.
Неожиданно высокий молодой человек встал со своего места и сказал мне:
— Я думаю, мой английский очень плохой, но не такой плохой, как ваш норвежский.
При этом он, смеясь, сделал для меня заказ. И я осталась очень довольна угощением. Я спросила:
— Где вы научились английском у?
И он ответил:
— В Калифорнии.
— В какой части Калифорнии?
— В Будленде, мален ьком городке вблизи Сакраменто.
Представьте себе, он работал на молочной ферме, принадлежавшей семье Моррис — родственникам моего Чарльза.
Рассказываю все это так подробно, чтобы Вы поняли, как трудно началось мое путешествие и как мал и узок мир, в котором мы живем.
Сокращу свой рассказ о моем пребывании в Норвегии до нескольких строчек. Я встретилась с родственниками моей мамы. Они принимали меня по-царски. И перекормили чуть не до смерти. Я записала каждое имя и зафиксировала в уме каждый рассказ, чтобы потом рассказать маме. А теперь представьте себе, какой была наша встреча в Санта-Круз.
Я очень спешила попасть домой к Рождеству. Из Тронхейма я попала в Берген. А от Бергена до Гуля пересекла Северное море в один из худших штормов этого сезона. Увы, мое путешествие на «Йоми Мару» не отучило меня от морской болезни. Наш переход длился почти пятьдесят часов. И ни разу я не вышла из каюты.
В Англии я пробыла совсем немного. Пуганая ворона куста боится. Вот почему, собираясь преодолеть на пароме узкий пролив, разделяющий Англию и Францию, я наглоталась таблеток от морской болезни. Но Ла-Манш был тих, как мельничная заводь.
В Париже я встретилась, к своей большой радости, с доктором Эверсолом, который успел вернуться из Выборга в Ев ропу , чтобы заменить Олдса. Теперь Эверсол возглавил Европейский отдел Красного Креста, и ему присвоили звание полковника. С чем я его и поздравила.
Эверсол предложил мне отправиться в Америку не из Бордо, а из Италии. «Вы потеряете не так много времени, — сказал он мне, — зато увидите много интересного».
Я села на французский лайнер в Марселе и сразу вспомнила нашего мальчика Федю Кузовкова и его собаку. Ведь сюда, в Марсель, его увез из Бреста отец. Но найти их адрес оказалось невозможным. Видимо, они уже далеко от Франции.
Мы остановились в Неаполе. Я видела дымящийся Везувий и провела целое утро в Помпее. С тремя спутницами с парохода я съездила в Сорренто. На этот раз мы не любовались красотами Италии, а ходили по магазинам для покупки белья.
Мне сказали, что здесь находится дом Энрико Карузо. Я хотела посетить его и напомнить, как он поднялся по ступенькам у входа в дом, где мы жили, во время землетрясения в Сан-Франциско. Но мне сказали, что Карузо болен.
Следующая остановка нашего парохода была в Сицилии. Мы насладились живописным Палермо и его маленькими раскрашенными двухколесными повозками, в которых сидели красиво одетые девушки.
Все это чудесно и величественно. Но за все время моего путешествия самой величественной была статуя Свободы, когда наш лайнер вошел в гавань Нью-Йорка. Мне кажется, каждому следовало бы пожить хотя бы несколько месяцев вдалеке, чтобы понять, как дорога родина.
Еще один горизонт в моей жизни исчез из виду. Каким будет следующий?..
Уважающая Вас Ханна.
Райли Аллен отложил письмо.
Прекрасно, что Ханна успела столько увидеть на пути домой, подумал он. Теперь нет сомнения, что она встретит Рождество вместе с детьми и мужем.
На следующий день он решил еще раз прочесть несколько последних строчек письма. Слова о статуе Свободы и о радости возвращения на родину многое ему сказали. Вот ответ, почему дети так стремятся домой, в Петроград.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
ПИСЬМА
Два с половиной года (тридцать месяцев!) детская колония живет в условиях походного быта. Легкие, сколоченные из досок домики на Урале, казармы Владивостока, Сан-Франциско и Нью-Йорка, глубокие, лишенные солнечного света пароходные трюмы…
Спартанская жизнь нисколько не пугает ребят. Неудобства быта ничто по сравнению с муками голода.
Но вдруг все изменилось. Комнаты на три-четыре человека, вместо железных трапов мраморные лестницы, стены зала расписаны известными художниками, покрытые паркетом и линолеумом полы, привезенные из Италии печные изразцы… Царские хоромы! Но финны, которые пекут им хлеб, рассказывают о русском городе, где дети ложатся спать голодными. А ведь это их братья и сестры…
Не потому ли колонистов стала раздражать роскошь, как и бюст Александра Третьего, стоящий в сквере на гранитном постаменте. И вот под покровом ночи мальчишки, окружив бюст самодержца, справили у его пьедестала малую нужду.
Старик финн, смотревший за санаторием, пожаловался Барлу Бремхоллу.
Бремхолл собрал мальчишек.
— Поступок мерзкий, — сказал он морщась. — Здесь санаторий, где соблюдается особая гигиена. Рядом с вами четыреста женщин… Ваши сестры, подруги, воспитательницы. — Он остановился, раздумывая, как лучше выразить свою мысль. — Я понимаю, этот поступок выразил ваше отношение к русскому царю. Но почему это не сделать иначе?
— А как иначе? — спросил Костя, младший брат Леонида Якобсона.
— Если вам не угоден этот человек, вернее, его изображение, — пройдите мимо, не кладите цветы… У нас в Америке, да и в Европе, к монументам и скульптуре относятся бережно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243