ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Его принял Ленин и пожелал пастору — человеку, уже обремененному годами, — успеха в благородном порыве.
Близилась зима. Родители начали сбор теплых вещей. Собрали целую гору, едва поместившуюся в товарный вагон. А в Москве еще ждали погрузки ватники, валенки, теплые платки…
Собирались деньги… Писались письма…
Я уже упомянул о Союзе земств и городов, о той помощи, которую он оказал петроградским детям весной, когда они отправлялись на Урал. Союз организовали либеральные помещики и городская буржуазия. Война всегда требует не только пушек и снарядов, но и милосердия. И вот эта патриотическая организация помогала больным и раненым солдатам, помогала беженцам, оборудовала санитарные поезда, госпитали, питательные пункты, заготовляла белье и документы.
Союз городов враждебно принял Октябрьскую революцию и в январе 1918 года декретом советской власти был упразднен. Но некоторые его комитеты продолжали действовать как по ту, так и по эту линию фронта. Похоже, что помощь Петроградской детской колонии явилась одним из последних крупных благотворительных дел этой организации.
Но помощь Союза городов была только частью того, что требовалось.
17 сентября 1918 года Пржевоцкий и Альбрехт выехали в Москву, а уже два дня спустя беседовали с Чичериным, который обещал полное содействие. Назавтра их принимал Свердлов.
Делегаты поселились в общежитии на Малой Дмитровке. Но там лишь ночевали.
День же забит делами. Утром — посещение Центроколлегии, где уточняется маршрут. Сразу оттуда — в детский отдел Комиссариата народного просвещения. После обеда — получение удостоверений. И снова кабинет Свердлова. Только он может подписать документ на выдачу ста тысяч рублей и дать разрешение на проезд в делегатском вагоне до станции Кузнецкая. Такие большие деньги требовались, чтобы вернуть детскую колонию.
В конце октября Пржевоцкий и Альбрехт, а вместе с ними и пастор Сарве отправились в Сибирь. Они торопились, зная, как дорог каждый день, как ноют детские сердца от тоски по родному дому.
Самым ценным грузом, который везла с собой делегация, были письма. Несколько сот писем. Целый мешок.
Иван Разумов остался в Москве. Ждал из Петрограда вагон с вещами. Сначала все складывалось удачно. Он доставил зимнюю одежду в Нижний Новгород. Оттуда на пароходе добрался до Уфы. Но через фронт перейти не сумел. Осталось единственное — передать теплые вещи другой детской колонии, тоже оказавшейся в бедственном положении.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ЧУЖИЕ ПИСЬМА
Иван Петрович и Валерий Львович покидали Петроград тусклым дождливым вечером. Вначале они почти оглохли от вокзального гомона. Затем попали в перронную толчею. Казалось, им не пробраться в вагон на свои места. Но рослому Пржевоцкому удалось ухватиться за поручень, одним сильным движением подняться на площадку и уже оттуда подать руку Альбрехту.
Им повезло — досталась нижняя полка. А это значило, что можно свободно расположиться и не стоять в проходе или тесниться в тамбуре.
Перед отъездом было много хлопот и суеты. Альбрехт устал, даже говорить не хотелось. Но пассажира, сидевшего напротив, тянуло к беседе. Поправив волосы и водрузив очки на кончик носа, он приступил к делу.
— Извините, господа… Судя по вашим рюкзакам, вы тоже едете менять вещи на продукты.
— Может быть, — ответил Пржевоцкий, уклоняясь от дальнейших расспросов.
— Как вы думаете, где это лучше всего сделать?
— Мы этого не знаем.
— Мне посоветовали сойти в Вятке.
— Да, там цены, кажется, подходящие.
— Вы думаете? — сказал с радостью пассажир. — Вот жена дала мне столовое серебро. Есть у меня и несколько ювелирных вещичек.
— Не будьте столь откровенны, — решил вмешаться в разговор Альбрехт. — Иначе вернетесь домой ни с чем. Но и это не самое худшее. Можно потерять не только серебро, но и саму жизнь.
— Жена меня тоже предупреждала. Вам хорошо. Вы вдвоем. Если что, можете постоять друг за друга. Как вы думаете, не объединиться ли нам?
— Мы едем далеко, до самой Сибири. Вряд ли вас это устроит.
— Да, да! Я понимаю. Ведь дальше линия фронта, а у меня нет пропуска.
По выходу из Петрограда поезд был переполнен, как бочка с сельдью. Но по мере приближения к линии фронта пассажиров становилось все меньше. Сошел и их спутник. Он не нашел, что сказать на прощание. Только широко развел руками — мол, все в руках Божьих.
На одной из остановок Пржевоцкий решил пойти за кипятком для чая, но был возвращен назад в вагон офицером, которого сопровождали два вооруженных солдата.
— Всем оставаться на местах! Предъявить документы!
Причин беспокоиться не было. Они запаслись справками и рекомендациями на все случаи. Но главным козырем был седобородый пастор Сарве. Правда, он находился в вагоне первого класса. А это — противоположный конец поезда.
Офицер неторопливо и бесстрастно рассматривал документы.
— Вещи есть?
Они достали из-под полки, на которой сидели, свои котомки.
— Что там?
— Письма.
— Что еще за письма! Почему так много?
— Эти письма детям от родителей.
— Проверим. Пройдемте.
Их поместили в камеру. Недавно было движение, стук колес и надежда на скорую встречу с дочерьми. А теперь тишина, полумрак и тревожная неопределенность.
— Только этого нам не хватало! — сказал Альбрехт и зло стукнул кулаком о стену.
— Не зря у моей Лизаветы глаза были на мокром месте, когда провожала, — покачал головой Пржевоцкий. — У меня и сейчас в ушах ее слова: «Вот, дети уехали… И ты меня покидаешь!»
— Самое скверное, что пастор не подозревает о нашем аресте и, как ни в чем не бывало, едет дальше.
— Да, положение серьезное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243
Близилась зима. Родители начали сбор теплых вещей. Собрали целую гору, едва поместившуюся в товарный вагон. А в Москве еще ждали погрузки ватники, валенки, теплые платки…
Собирались деньги… Писались письма…
Я уже упомянул о Союзе земств и городов, о той помощи, которую он оказал петроградским детям весной, когда они отправлялись на Урал. Союз организовали либеральные помещики и городская буржуазия. Война всегда требует не только пушек и снарядов, но и милосердия. И вот эта патриотическая организация помогала больным и раненым солдатам, помогала беженцам, оборудовала санитарные поезда, госпитали, питательные пункты, заготовляла белье и документы.
Союз городов враждебно принял Октябрьскую революцию и в январе 1918 года декретом советской власти был упразднен. Но некоторые его комитеты продолжали действовать как по ту, так и по эту линию фронта. Похоже, что помощь Петроградской детской колонии явилась одним из последних крупных благотворительных дел этой организации.
Но помощь Союза городов была только частью того, что требовалось.
17 сентября 1918 года Пржевоцкий и Альбрехт выехали в Москву, а уже два дня спустя беседовали с Чичериным, который обещал полное содействие. Назавтра их принимал Свердлов.
Делегаты поселились в общежитии на Малой Дмитровке. Но там лишь ночевали.
День же забит делами. Утром — посещение Центроколлегии, где уточняется маршрут. Сразу оттуда — в детский отдел Комиссариата народного просвещения. После обеда — получение удостоверений. И снова кабинет Свердлова. Только он может подписать документ на выдачу ста тысяч рублей и дать разрешение на проезд в делегатском вагоне до станции Кузнецкая. Такие большие деньги требовались, чтобы вернуть детскую колонию.
В конце октября Пржевоцкий и Альбрехт, а вместе с ними и пастор Сарве отправились в Сибирь. Они торопились, зная, как дорог каждый день, как ноют детские сердца от тоски по родному дому.
Самым ценным грузом, который везла с собой делегация, были письма. Несколько сот писем. Целый мешок.
Иван Разумов остался в Москве. Ждал из Петрограда вагон с вещами. Сначала все складывалось удачно. Он доставил зимнюю одежду в Нижний Новгород. Оттуда на пароходе добрался до Уфы. Но через фронт перейти не сумел. Осталось единственное — передать теплые вещи другой детской колонии, тоже оказавшейся в бедственном положении.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ЧУЖИЕ ПИСЬМА
Иван Петрович и Валерий Львович покидали Петроград тусклым дождливым вечером. Вначале они почти оглохли от вокзального гомона. Затем попали в перронную толчею. Казалось, им не пробраться в вагон на свои места. Но рослому Пржевоцкому удалось ухватиться за поручень, одним сильным движением подняться на площадку и уже оттуда подать руку Альбрехту.
Им повезло — досталась нижняя полка. А это значило, что можно свободно расположиться и не стоять в проходе или тесниться в тамбуре.
Перед отъездом было много хлопот и суеты. Альбрехт устал, даже говорить не хотелось. Но пассажира, сидевшего напротив, тянуло к беседе. Поправив волосы и водрузив очки на кончик носа, он приступил к делу.
— Извините, господа… Судя по вашим рюкзакам, вы тоже едете менять вещи на продукты.
— Может быть, — ответил Пржевоцкий, уклоняясь от дальнейших расспросов.
— Как вы думаете, где это лучше всего сделать?
— Мы этого не знаем.
— Мне посоветовали сойти в Вятке.
— Да, там цены, кажется, подходящие.
— Вы думаете? — сказал с радостью пассажир. — Вот жена дала мне столовое серебро. Есть у меня и несколько ювелирных вещичек.
— Не будьте столь откровенны, — решил вмешаться в разговор Альбрехт. — Иначе вернетесь домой ни с чем. Но и это не самое худшее. Можно потерять не только серебро, но и саму жизнь.
— Жена меня тоже предупреждала. Вам хорошо. Вы вдвоем. Если что, можете постоять друг за друга. Как вы думаете, не объединиться ли нам?
— Мы едем далеко, до самой Сибири. Вряд ли вас это устроит.
— Да, да! Я понимаю. Ведь дальше линия фронта, а у меня нет пропуска.
По выходу из Петрограда поезд был переполнен, как бочка с сельдью. Но по мере приближения к линии фронта пассажиров становилось все меньше. Сошел и их спутник. Он не нашел, что сказать на прощание. Только широко развел руками — мол, все в руках Божьих.
На одной из остановок Пржевоцкий решил пойти за кипятком для чая, но был возвращен назад в вагон офицером, которого сопровождали два вооруженных солдата.
— Всем оставаться на местах! Предъявить документы!
Причин беспокоиться не было. Они запаслись справками и рекомендациями на все случаи. Но главным козырем был седобородый пастор Сарве. Правда, он находился в вагоне первого класса. А это — противоположный конец поезда.
Офицер неторопливо и бесстрастно рассматривал документы.
— Вещи есть?
Они достали из-под полки, на которой сидели, свои котомки.
— Что там?
— Письма.
— Что еще за письма! Почему так много?
— Эти письма детям от родителей.
— Проверим. Пройдемте.
Их поместили в камеру. Недавно было движение, стук колес и надежда на скорую встречу с дочерьми. А теперь тишина, полумрак и тревожная неопределенность.
— Только этого нам не хватало! — сказал Альбрехт и зло стукнул кулаком о стену.
— Не зря у моей Лизаветы глаза были на мокром месте, когда провожала, — покачал головой Пржевоцкий. — У меня и сейчас в ушах ее слова: «Вот, дети уехали… И ты меня покидаешь!»
— Самое скверное, что пастор не подозревает о нашем аресте и, как ни в чем не бывало, едет дальше.
— Да, положение серьезное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243