Он ценил ее за мудрые советы и хитрость, доверял ей торговые дела во многих городах и связку ключей.— Ну что ж, это неплохое угощение в такую холодную ночь! — проговорил Рагнар.— Должен пройти час, если не больше, пока крабы осмелеют, — продолжала женщина, — пускай льется мед и звучит смех.Она протянула ему рог, а мы вышли за дверь. Я повернул голову, чтобы посмотреть, не идет ли кто за нами. И увидел ту, что, как я был уверен, останется со мной до конца. Когда мы добрались до освещенного луной берега, приземистая квадратная фигура ускорила шаги и добралась до залива раньше нас.Вообще-то, это была ложбина на берегу, обычно сухая при низком приливе и едва ли в рост человека глубиной — при высоком. Сейчас воды было не больше фута. И там плавал мусор, накопившийся за день: рыбные потроха и прочие отходы. И тот, кто увидел бы свободного человека среди всего этого, понял бы, что он совершил преступление, которое можно смыть только кровью. Но я был всего лишь раб Рагнара. И я был невиновен.— Ты оставишь его здесь, — приказала Китти Отто Одноглазому, указывая на место, до которого можно было дотянуться рукой с крутого берега.— Тогда ты сможешь дать ему руку, когда прилив достигнет ошейника, — возразил Отто.— Сомневаюсь, что вода доберется до этой высоты. А если и доберется, то никто не сможет запретить мне подать ему руку. Если же нет — он останется там до отлива. И тогда ярлы подберут его останки.— Да, так сказал Рагнар. Но откуда я знаю, что ты его послушаешь.— Если бы он был свободным, то мог сам выбрать свою судьбу.— Чтобы раб выбирал судьбу? Не стану спорить; но ты ошибалась в одном, желтая женщина. Рагнар приказал бросить его туда, а не доставать, как ты собираешься это сделать. Ну-ка, Оффа Бычья Спина, забрось его подальше.Я отдал Стрелу Одина Китти, а затем Оффа так толкнул меня, что я пролетел порядочное расстояние и шлепнулся на спину среди коровьих костей на дно грязной ямы. И я не мог высунуть голову из зловонной жижи, пока не перевернулся на живот и не отжался на руках. И я трижды едва не падал, потому что затекшие ноги не держали меня. В это время Отто уже спешил за своей порцией эля, а Оффа торопился следом. Хотя все тело сводили судороги и я дрожал от холода после купания, голова была не удивление ясной. Ни один краб не укусил меня, пока я плескался. Пиявки тоже меня не трогали. И угри не вились вокруг. Я думал, что все хищники соберутся на пир, едва я окажусь в этой луже. И даже прилив не старался утопить меня, лишь накатил на меня из глубокого соленого ледяного моря и охладил мое разгоряченное тело и смыл грязь с одежды.Китти потянулась с берега и передала Стрелу Одина в мои связанные руки.— Я буду занята некоторое время, — сказала она.И стала собирать сухой плавник, который не заметили рабы с поварни, и складывать в кучу на берегу. Я наблюдал, как она ходит в лунном свете. Ее движения были плавными, без всякой спешки. Но работа быстро продвигалась. Я повернулся и посмотрел на огромную реку, которая медленно поднималась из-за прилива. Две луны успели родиться и исчезнуть со дня середины лета. И ночи опять были достаточно длинны для пиров, а звезды крупны и ярки. Хотел бы я вновь увидеть зимние костры.Раздались удары топора, и вскоре подошла Китти, неся два столбика, которые она вколотила в мягкую землю. Затем она ушла и вскоре вернулась с черной палкой в одной руке — и я потом понял, что это длинная кочерга из кузнецы, и железным котлом — в другой. Продев кочергу в ручку котла, она укрепила ее на столбах. Котел весом около пятидесяти фунтов, да еще наполовину наполненный водой, — такую ношу не унесешь одной рукой. Но Китти дышала спокойно, выкапывая ямку и устраивая в ней костер.Затем она вновь исчезла в темноте и вернулась с глиняным горшком и телячьей задней ногой.Было похоже, что она собирается готовить обед для целого драккара воинов, да еще по особому рецепту. Разведя сильный огонь, она порезала мясо длинным ножом, всегда висевшим у нее на поясе, и сложила его в котел. Я наблюдал за ее квадратным желтым лицом с носом-пуговицей, прямыми губами и узкими глазами. И хоть руки ее так и мелькали, лицо оставалось бесстрастным.— Ты дрожишь, Оге?— Начинаю.— Что у тебя болит?— Только ноги.— Как ты думаешь, сколько длится прилив?— Часа три-четыре.— Почти четыре. Хотела бы я знать, как ускорить его, но эта тайна мне не ведома. Я бы хотела попросить Одина, бога Ветров, выдуть воду из залива, но не знаю как.— Чем ты поможешь мне, Китти?— Вот этим, — она указала на котел, который лизали языки пламени.— Ты это делаешь для меня или назло Рагнару?Кончики ее губ поползли вверх, а лицо стало круглым, как луна.— Что?— Ты и сама знаешь, Китти.Она погрузила руку в котел и облако пара окутало ее лицо. Она сразу наполнила деревянную кружку, принесенную под накидкой и, с трудом дотянувшись, поднесла ее к моим губам.Это был всего лишь крепкий мясной бульон, я выпил его с благодарностью, хотя дрожь пробирала меня сильнее и боль в ногах усилилась.Неожиданно я был потрясен ужасной мыслью.— Китти! Ты надеешься поддержать во мне жизнь с помощью супа?— А на что еще мне надеяться? Я же не могу остановить прилив.Я никогда не считал ее красивой. Я чуть не рассмеялся, подумав об этом — скиталец должен думать о смерти, о путешествии в неведомое, о ледяном дыхании, которое настигает мужчин, кто обречены совершить девятидневное странствие в Хель. Сейчас Китти казалась мне красивой, потому что впервые на моей памяти ее раскосые глаза блестели от слез, а уголки губ кривились от жалости.Я едва не расхохотался из-за ее попытки оттянуть мой смертный час при помощи супа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16