– И наполовину высунувшись из гамака, Хайяма прошептала: – Шапори – это не обычный мужчина. Он не захочет иметь тебя для собственного удовольствия. Шапори. необходимо иметь в своем теле женское начало. – Тут она снова откинулась в гамак. – А ты знаешь, где находится женское начало? – Нет.
Старуха посмотрела на меня, как на полоумную. – Во влагалище, – наконец выговорила она, задыхаясь от смеха.
– По-твоему, Пуривариве мог бы меня похитить? – насмешливо спросила я. – А по-моему, он слишком стар, чтобы интересоваться женщинами.
Глаза ее раскрылись в искреннем изумлении. – Ты что, ничего не видела? Тебе никто не рассказывал, что старый шапори будет покрепче любого мужчины в шабоно? – спросила она. – Бывает, по ночам этот старик ходит из хижины в хижину и трахает всех женщин подряд, не зная устали. А на заре, возвращаясь в лес, он свеж и полон сил как ни в чем не бывало. – Хайяма, правда, заверила, что Пуривариве не стал бы меня похищать, ибо ему уже ничего не нужно. Она, однако, предупредила меня, что есть и другие шаманы, не столь могущественные, как этот старик, которые вполне на это способны.
Закрыв глаза, она громко вздохнула. Я было подумала, что она уснула, но словно почувствовав, что я собираюсь подняться, старуха резко обернулась, положила обе руки мне на плечи и спросила дрогнувшим от волнения голосом: – Знаешь, почему тебе так нравится у нас? Я недоуменно взглянула на нее и не успела открыть рот, чтобы ответить, как Хайяма продолжила: – Ты счастлива у нас, потому что у тебя нет никаких обязанностей. Ты живешь как мы. Ты хорошо выучилась говорить по-нашему и знаешь многие наши обычаи. Для нас ты не ребенок и не взрослый, не мужчина и не женщина. Мы ничего от тебя не требуем. Иначе ты бы стала обижаться на нас. – Глаза Хайямы, удерживавшие мой взгляд, так потемнели, что мне стало не по себе. На ее морщинистом лице они казались громадными и яркими, словно горели каким-то неистощимым внутренним светом. После долгой паузы она добавила с вызовом: – Если бы тебе довелось стать женщиной шапори, ты была бы очень несчастлива.
В ее словах я почувствовала угрозу. Тем не менее, городя в ответ всякую чепуху в свою защиту, я внезапно поняла, что она права, и мне неудержимо захотелось рассмеяться.
Старуха ласково прижала пальцы к моим губам. – В дальних уголках леса, где обитают хекуры зверей и растений, живут могущественные шапори, – сказала Хайяма.
– Во мраке ночи эти мужчины сходятся с прекрасными женскими духами.
– Я очень рада, что я не прекрасный дух, – сказала я.
– Нет. Ты не красавица. -Я не в состоянии была обидеться на нелестное замечание Хайямы, сказанное под вкрадчивый смех и с чуть насмешливым взглядом. – Однако для многих из нас ты особа необычная.
С неожиданной нежностью в голосе она принялась объяснять мне, почему Мокототери так хотели забрать меня к себе в шабоно. Их интерес ко мне был вызван не теми традиционными причинами, по которым индейцы ищут дружбы с белыми, – получением мачете, посуды и одежды, – но тем, что по мнению Мокототери, я обладаю некоей силой. До них дошли слухи и о том, как я вылечила маленькую Тешому, и о случае с эпеной, и о том, как Ирамамове увидел отражение хекур в моих глазах. Они даже видели, как я стреляла из лука.
Все мои попытки внушить старухе, что никакой особой силой я не обладаю, и один лишь здравый рассудок помог мне вылечить простуженного ребенка, оказались тщетными. Я стала доказывать, что и ее можно считать обладательницей дара исцеления, – она ведь вправляет кости и готовит какие-то тайные отвары из внутренностей животных, кореньев и листьев для лечения укусов, царапин и порезов. Но все мои доводы пропали впустую. Для нее существовала громадная разница между вправлением кости и заманиванием заблудшей души ребенка обратно в тело.
На это, подчеркивала она, способен только шапори.
– Но это же Ирамамове вернул ее душу, – упорствовала я. – Я только вылечила ее от простуды.
– Нет, не он, – настаивала Хайяма. – Он слышал твои заклинания.
– Это была молитва, – слабо возразила я, осознавая, что молитва в сущности ничем не отличается от заклинаний Ирамамове к хекурам.
– Я знаю, что белые не такие, как мы, – перебила меня Хайяма, решительно настроенная не допускать моих дальнейших возражений. – Я говорю о совершенно иных вещах. Даже если бы ты по рождению была Итикотери, ты все равно была бы непохожа на Ритими, Тутеми или на меня. – Хайяма коснулась моего лица, проведя длинными костлявыми пальцами по лбу и щекам. – Моя сестра Анхелика никогда не стала бы просить тебя пойти с нею в лес. Милагрос никогда не привел бы тебя к нам, будь ты похожа на тех белых, которых он знает. – Она задумчиво посмотрела на меня и, словно запоздалая мысль только что пришла ей в голову, добавила: – Интересно, был бы любой другой белый так же счастлив с нами, как ты? – Наверняка да, – тихо сказала я. – Не так уж много на свете белых, у которых есть шанс сюда попасть.
Хайяма пожала плечами. – Ты помнишь историю об Имаваами, женщине- шапори ? – спросила она.
– Это же миф! – и опасаясь, что старуха попытается провести какую-то параллель между Имаваами и мной, я поспешно добавила: – Это ведь как история о птичке, которая похитила огонь из пасти аллигатора.
– Может быть, – мечтательно заметила Хайяма. – Я в последнее время много думала над тем, что рассказывали мне отец, дед и прадед о белых людях, которых они видели путешествующими по большим рекам. Должно быть, белые путешествовали по лесам задолго до времен моего прадеда.
Возможно, Имаваами была одной из них. – Хайяма склонила ко мне серьезное лицо и продолжала шепотом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87