Много всякого приходило на ум собеседникам Прометея. Но каждый, о чем бы ни говорил, непременно упоминал и о том, что без огня никак не обойтись, совершая жертвоприношения богам.Прометея это поразило до глубины души. Видеть он, конечно, видел, и не раз, в самых разных местах видел ритуальные костры, но не в силах был поверить собственным глазам. Бывает так. (Ему, вероятно, даже приходило в голову, что люди ради него, специально для него устраивают эти фокусы-покусы с огнем!) Совсем как ребенок, он спрашивал снова и снова: «Для жертвоприношений? Богам? Зевсу?!» И, окаменев от изумления, всякий раз слышал в ответ: да, боги не только принимают жертвоприношения, приготовленные на огне, но даже требуют их и, можно сказать, уже ничего не вкушают в сыром виде. Да, мясо, предназначенное в жертву, бросают теперь в костер, зерно — тоже, выплескивают в огонь масло, вино; даже Посейдону — вот уж кто не имеет с огнем ничего общего! — приносят в жертву быка, зажаренного на вертеле.Так, шаг за шагом, открывалась Прометею — я не люблю громких слов, но здесь, думаю, проще не скажешь — величайшая подлость, какую только знала мировая история.Значит, вот что! Миллион лет продержали его на скале, миллион лет, день за днем, насылали орла, чтоб терзал ему печень, и никто из богов ни разу не вспомнил о нем, ни в чем не пожелал хотя бы смягчить его кару, воспользовавшись законным своим правом; он был забыт, покинут на безвременные времена со смертною своей мукой. За то, что наделил человека огнем. Сами же — сами у этого огня грелись!Чудовищная история! И ведь любопытно, что никто никогда об этом даже не думал. Но сейчас, сидя лицом к лицу с Прометеем, слыша недоверчивые его расспросы, видя вдруг окаменевшее лицо, Геракл и его товарищи тоже внезапно замерли, потрясенные: они поняли всю отвратительность того, что произошло.Отвратительность парадокса.Парадокса, с которым каждый человек в отдельности — и Человек вообще, — собственно говоря, встречался на своем пути много раз.Взять хотя бы Вторую венгерскую армию на Дону: десятки тысяч людей, многим из которых не хватило даже винтовок, гнали прикладами на передовую; несколько дней спустя в тылу их же ставили к стенке («Куда дели оружие?!») и расстреливали. А вот другой пример: миллионы людей посылали, посылают и, похоже, еще будут посылать на смерть за «преступление», в котором они не повинны, раскаяться в котором не могут и в котором виновны в конечном счете именно их палачи, только за то, что они негры, евреи, цыгане и, почем я знаю, какие еще национальные меньшинства, их обосабливали, делали изгоями.Да и вся-то история.Славные революции. Которые начинались под знаком полной свободы, равенства, братства. А потом на шею крепостного садился феодал с его правом палаша, правом первой ночи; на шею свободного крестьянина — помещик и банкир, на шею рабочего — капиталист. И хорошо еще, если от перемены не становилось хуже. Ведь за столько тысячелетий, горьких тысячелетий, мы — первые, кому удалось наконец осуществить такую революцию, которая больше не влечет за собой появления нового слоя избранных, когда не существует больше протекции, человек не измывается над человеком, пользуясь властью, когда только труд и способности дают право на выдвижение и нет больше разного вида и ранга воровства и проституции, никто не может, не трудясь, за счет других приобрести имущество и власть… И так далее, см. наших классиков — и самые искренние наши намерения, на пути осуществления которых, однако, иной раз возводят препоны отдельные периферийного характера явления.Похоже на то, что судьба Прометея — это древний как мир, человеческий и божественный, — исторический парадокс. По размерам своим самый потрясающий, самый ужасный.Но вот у тех, кто окружал в тот миг Прометея, открылись глаза: они поняли весь ужас этого парадокса; однако же многие хоть и поняли, но отнеслись с недоверием. Среди них, вне всякого сомнения, был — насколько я его знаю — и молодой Тесей.— А все ж, наверное, не только из-за огня наказан ты, великий бог, — как-то вступил он в беседу. — Я вот думаю про восстание титанов… Ты тоже титан.Прометей поначалу только рукой махнул. Но потом все же стал объяснять:— Так ведь, если разобраться, и Зевс титан. А вообще-то я уже говорил, что в восстании не участвовал. Из принципиальных соображений. Я был против таких выходок: забросать Олимп камнями — смешно же, право! Так сразу и сказал: безумная ваша затея, на меня не рассчитывайте. Я на стороне Зевса сражался… Может, тем и повредил себе.— Но ведь тогда… Неужели только из-за огня?! Нет, это все-таки невероятно.— Это было единственное против меня обвинение.— Но все же, — Тесей почти молил его, — какая была мотивировка?— Мотивировка?! — Прометей опять махнул рукой.Геракл же укоризненно покачал головой:— Ты еще многого не знаешь, братец. Боги велики.Но Прометей, видя по лицу юноши, как мучительно жаждет он отыскать причинно-следственную связь, сказал то, о чем никогда еще никому не говорил. Правда, и возможности такой у него не было.— Говорят… Сам я при этом не был, но от верного свидетеля слышал, будто Зевс сказал примерно такие слова: «Куда же мы придем, если станем одарять людей просто так!» Дословно не знаю, но что-то в этом роде.— Нет, это неправда, не может быть! Это ошибка, сплетня. Ни за что не поверю!Осмелюсь утверждать, что этот спор о Прометеем затеял не кто иной, как Тесей. И не только его характер говорит за это, но также логика его судьбы. Ведь именно он окажется тем, кто, неполных двадцать лет спустя, получит на эти свои сомнения беспощадно-жестокий ответ. Получит ответ и он, и еще некто, присутствующий при этих:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143