— Смотрите, он посинел, — сказал раби Семаия, — с ним удар, поражение мозга кровью сердца.
Гиркан окончательно растерялся.
— Что же с ним? О, Боже! Что с ним?
— Он умер, — сказал Авталион, прикладывая руку к сердцу Антипатра.
— Смерть грешников люта, — как бы про себя заметил Семаия.
— Не пустить ли ему кровь? — подсказал Малих, к которому только теперь воротился дар слова.
— Поздно! Он умер! — окончательно заявил раби Авталион.
— Мама! Мама! Он умер! — испуганно закричала Мариамма, которая только теперь поняла, что случилось, и стремглав убежала во внутренние покои.
«Это ему за Ирода, за попрание синедриона», — подумал про себя Семаия.
«Каков Гиркан!» — тоже подумал Авталион.
VIII
Внезапная смерть Антипатра для всех оставалась загадкою. Говорили, что он просто умер от удара. Члены синедриона подозревали в этом деле Гиркана: орудием своей мести за унижение, в синедрионе, со стороны сына этого Антипатра, Ирода, первосвященник, по их мнению, избрал свою невинную внучку Мариамму. Никто не подозревал Малиха, который так искренне, по-видимому, оплакивал «великого человека», когда сообщал Фазаелю подробности о смерти его отца.
— Одно утешает меня, — говорил он, — что великий Антипатр умер без страданий. Это завидная смерть. Я видел его веселым, добрым, радостным, пирующим... и вдруг! Десница Непостижимого!.. Велика милость Его: прямо с царского пира он перенесен был на лоно Авраама.
Но трудно было обмануть Ирода. Получив известие о внезапной кончине отца, он немедленно прибыл в Иерусалим. Тело Антипатра, в ожидании погребения, для предохранения от разложения, лежало в прозрачном, как кристалл, меду. Приказав обмыть его и все приготовить к царственному погребению, Ирод прежде всего посетил свою мать. Кипра, пораженная горем, не вставала с ложа. Увидев любимого сына, она разрыдалась.
— О, лучше бы мне умереть в неизвестности в моей родной Петре, чем потерять такого мужа! — причитала она, припав к груди сына.
— Матушка, успокойся! Так угодно было Богу, — утешал ее Ирод.
— Но так внезапно! Хоть бы он поболел... Хотя бы я моими любящими глазами провожала «го кончину! Нет, я проводила его на пир... на пир смерти! А он был так весел, бодр, здоров, как никогда.
«Здоров, как никогда... Удар... Но он не был тучен... Удар на пиру с чашей в руке... Это дело Гиркана», — давно сверлила эта мысль мозг Ирода.
Он тотчас же отправился во дворец. Гиркана он нашел страшно расстроенным, почти больным. Первосвященник с плачем обнял молодого человека.
— Мы потеряли великого человека... ты — отца, я — своего благодетеля, — говорил Гиркан, прерывая свою речь слезами.
Ирод не верил этим слезам. Он просил Гиркана рассказать подробно, как все это случилось. Узнав, что мысль почтить пиром Антипатра принадлежала самому первосвященнику, Ирод еще более укрепился в своем подозрении... Перед ним — убийца его отца...
— Но почему не виночерпий Рамех разливал вино, а Мариамма? — спросил он.
— Ах, эту несчастную мысль подал мне Малих. Бедная девочка! Как она испугалась... Еще бы! У нее на глазах внезапно умирает человек, почти в начале пира... Такое зрелище и не ребенка поразит...
— Малих? — удивился Ирод. — Как же это так?
— Да, он посоветовал мне, чтобы особенным образом почтить твоего доблестного отца, угостить его по обычаям его родной Идумеи.
— По обычаям Идумеи?
— Да, да, как это в Идумее делается: чтобы вино разливал не виночерпий, а невинная девочка... Мариамма и разливала... И так была горда и счастлива, крошка милая... И вдруг!
У Ирода разом созрело в уме другое подозрение, мало того, уверенность... Так вот, где разгадка... Малих распоряжался пиром... Малиху, а не Мариамме доверены были чаши... Девочка наливала вино в чашу его отца, когда там уже притаилась смерть, посаженная туда преступною рукой Малиха... О, такая гениальная мысль не могла родиться в голове недалекого и добродушного Гиркана! Взвалить подозрение, помимо виночерпия, прямо на Гиркана, да, эта мысль гениально-чудовищная.
— И Малих присутствовал на пиру? — спросил он.
— Как же, он почетное лицо в городе, и он так предан был доблестному отцу твоему.
«И Брут был предан Цезарю... Малих предан Антипатру... Тот пал к подножию Помпея, а этот?.. Тот хоть мог сказать: „И ты Брут!“ А этот не имел и такого горького утешения... Утешения! Но я дам тебе его, отец, утешение», — так думал Ирод, слушая Гиркана.
И он решил, как ему действовать.
Похороны Антипатра совершены были с небывалою пышностью. Вся семья покойного шла за гробом: вдова Кипра, поддерживаемая Фазаелем, рядом с ними Ирод, Иосиф, Ферор, жена Ирода, Дорида, с юным Антипатром, названным так в честь дедушки, и, наконец, красавица Саломея, любимая дочь Антипатра. Церемонной процессии предшествовали Гиркан в полном траурном облачении и весь состав синедриона.
Малих обставил процессию особенною торжественностью. Воины его гарнизона и встречали, и провожали гроб под звуки заунывной похоронной музыки. Сам Малих горько плакал, опуская вместе с сыновьями покойника его гроб в просторный каменный склеп в глубине Иосафатовой долины.
Ирод видел эти слезы, и тем более в душе его укреплялась решимость жесточайшей мести, о которой он даже матери и братьям не говорил ни слова.
На другой день после похорон он уехал в Галилею, а оттуда в Тир, где его ждал Кассий, готовясь к войне с Антонием. Узнав о трагической кончине Антипатра и о том, от чего последовала его смерть, Кассий одобрил решение Ирода относительно мщения Малиху и приказал вызвать в Тир как этого последнего, так и Гиркана, для совещания о делах Иудеи.
Но Кассию не пришлось их дожидаться:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61