Колпачок умоляет о снисхождении: Белкула нездешняя, объясняет он, она не хотела ничего дурного, просто она не знает, как надо вести себя в обществе. Бландус Влааг вяло кивает и говорит, что проводит Колпачка до тюрьмы.
– Поговорите с моими начальниками, – предлагает он.
И они мчатся чуть ли не бегом – один полуголый, другой закутанный до ушей – по улицам островной столицы.
По декору и архитектуре Гедонополис мало чем отличает­ся от Гента. И лишь откровенные фрески с изображением со­вокупляющих пар (троек, четверок и т.д.) отличают сей город от его континентальных собратьев. Также бросается в глаза нездоровая тяга островитян обнажаться – больше, чем это необходимо в таком климате. Колпачок очень старается не отставать от своего провожатого, но его все равно отвлекают до неприличия короткие юбки у женщин и тесные штаны у мужчин, так что мошонки и члены – все напоказ, и почему-то безрадостные улыбки прохожих.
– Наверное, вас изумляют, – высказывает догадку Блан­дус Влааг, – сии доказательства наших свобод.
– А раньше что, никаких свобод не было?
– Раньше все было весьма печально. Старомодные прави­ла поведения, глупые ограничения. Раньше секс на Гедоне всячески подавляли, и если кто занимался сексом, то трясся при этом от страха, как бы чего не вышло. Но потом народ возмутился. Случилось восстание, и то, что было необходи­мым злом, стало Неотъемлемым Правом всякого гражданина, утвержденной законом Легитимной Потребностью.
Колпачок в недоумении хмурит брови. Какая-то классная дама вывела учениц на прогулку: выстроила их в ряд и прове­ряет, чистые ли у них руки. К ней подходит поджарый и строй­ный юнец в обтягивающих чулках. Дородная матрона манит его пальцем, что-то воркует безжизненным механическим го­лосом и безрадостно щиплет его за задницу. После чего моло­дой человек (отнюдь не смущаясь) подставляет свои ягодицы школьницам для учебных щипков.
– …кодифицированный промискуитет, – бубнит Бландус Влааг, – преподают в школах. В первый год обучения школь­ники изучают позы и практику. К семи годам они должны сдать экзамен по Половому сношению (это Этика), Приемам и способам соблазнения (Риторика) и Обнаружению клитора (Анатомия). Тех, кто проваливает экзамены по основным дис­циплинам, оставляют на второй год.
Интересно, думает про себя Колпачок, а что происходит с теми, кто проваливает экзамены и во второй раз, и в третий. На улицах города полно оборванцев – может быть, это и есть нерадивые ученики?
– …в Гедоне много хороших книг и пособий по сексу. Секс – наше главное ремесло и источник дохода. У нас есть врачи, восстанавливающие потенцию, специальные курорты для общего укрепления организма и лечебные заведения по реабилитации тех, кто подорвал силы на сексе.
– И что, у вас нет никаких запретов?
– Почему? Есть один: целибат и вообще воздержание от секса. Понимаете, это либо извращение, либо нарушение ос­новных прав человека. В любом случае нарушителей строго наказывают. За воздержание и целомудрие – тюрьма и изгна­ние. И стыд и позор, — Бландус Влааг пинает ногой по мосто­вой, и пыль летит прямо в глаза оборванца, подвернувшегося так некстати, – вечный стыд и позор импотентам.
– Но вы хоть получаете от всего этого удовольствие? – любопытствует Колпачок.
Бландус Влааг озадаченно чешет в затылке. Потом начи­нает отчетливо и, пожалуй, излишне громко перечислять ост­ровные квоты на оргазм и цитировать избранные места из Билля о правах на возбуждение…
– Кажется, мы пришли, – перебивает его Колпачок, про­сто чтобы прервать этот вздор.
Перед ними и вправду маячат стены неприступной гедон­ской тюрьмы. Бландус Влааг стучит три раза в гулкие деревян­ные ворота, и те приоткрываются с натужным скрипом. При виде виселицы на тюремном дворе Колпачок издает сдавлен­ный вскрик. В унылом и пыльном здании суда его принимают столь же унылые судьи в белых напудренных париках. Колпа­чок падает ниц, умоляя о милосердии, и мольбы его не пропа­дают всуе. С Белкулы снимают тяжелые цепи, и она бросается к своему спасителю и сжимает его в объятиях. Бландус Влааг, также охваченный ликованием, жмет Колпачку руку и выпи­сывает Белкуле юридически безупречный пропуск на выход.
Белкула, пребывая в глубоком смущении и замешатель­стве, всю дорогу до «Барыша» не отпускает руки Колпачка – как только они поднимаются на борт, корабль поспешно отчаливает.

О том, как Белкула посещает острова Тощей и Скеллет, каковые она покидает в великой поспешности
Как выкошенный подчистую луг вновь зарастает сочной травой, Белкула оправилась после гедонского приключения. Уже через пару часов (вы, я думаю, будете рады об этом узнать) она вновь принялась за свои старые штучки, а Колпачок снова залег в одиночестве у себя в гамаке в трюме.
На следующий день на рассвете капитан выходит из своей каюты, застегивая на ходу ширинку, и объявляет, что судно меняет курс. Теперь они направляются к Тощею и Скеллету. Торговля может и подождать; корабль переходит в полное рас­поряжение его возлюбленной госпожи и будет служить ис­ключительно ее удовольствию, заявляет он.
– Хотя если ее маманя живет на каком-то из этих остро­вов, – признается он Колпачку по секрету, – тогда остается лишь уповать на Господню милость.
– А что там, на островах? Капитана бросает в дрожь.
– Скоро сам все увидишь.
На протяжении двух дней свирепая буря треплет «Барыш». Нептун играет с корабликом у себя на пузе: то окунет судно себе в пупок, где сверкает рыбья чешуя, то подбросит на выдохе себе на грудь, в бороде белой пены. Колпачок выполз из трюма на палубу и предается отчаянию, глядя слезящимися покрасневшими глазами в клубящуюся черноту неба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81