ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Или мой друг плодил фантомы, выдумывал пустые видения от собственного одиночества и отчаяния?
Госпожа спросила, кто именно из богов говорил с моим другом.
– Бог-лучник. Стреловержец Аполлон.
Я съежился. Конечно, госпожа с презрением посмеется над таким дерзким предположением. Мне не следовало и разевать свой поганый рот.
Но она не посмеялась над моим вопросом и как будто бы не сочла его нечестивым.
– Ты и сам вроде бы лучник, насколько я понимаю, и весьма искусный для своих лет. У тебя забрали лук, верно? Его отобрали, когда ты только появился в Лакедемоне? Госпожа заявила, что, несомненно, сама Тихе – богиня удачи – привела меня к ее очагу в эту ночь, поскольку земные богини изобилуют здесь, они совсем рядом. Она чувствует их близость. Мужчины живут своим умом, сказала госпожа, а женщины – своей кровью, которая приливает и убывает, как фазы луны.
– Я не жрица. Я могу ответить лишь от женского сердца, которое интуитивно чувствует и различает правду внутри.
Я ответил, что именно этого и хочу.
– Скажи своему другу так,– ответила госпожа,– что все виденное им – правда. Он действительно видел Бога.
Из глаз у меня вдруг хлынули слезы. Меня неожиданно переполнили чувства. 3акрыв лицо руками, я зарыдал, омертвев от такой потери самообладания и удивляясь силе неизвестно откуда взявшейся страсти. Я уткнулся лицом в ладони и захлёбывался, как ребенок. Госпожа подошла ко мне и ласково обняла, гладя по плечу, как мать.
Через несколько мгновений я овладел собой и попросил прощения за свое постыдное поведение. Но госпожа не слушала. Она объявила, что этот прилив чувств был священным, он был вдохновлен небесами и в нем не следует раскаиваться и извиняться за него не следует тоже. Она встала в дверном проеме. Через открытую дверь падал свет звезд, и слышалось журчание фонтана во дворе.
– Мне бы хотелось узнать твою мать,– сказала госпожа Арета, ласково глядя на меня.– Возможно, она и я когда-нибудь встретимся – там, за рекой. И тогда мы поговорим о ее сыне и о той доле несчастий, что боги послали ему.
На прощание она коснулась моего плеча.
– Ступай и скажи своему другу так: он может снова приходить со своими вопросами, если захочет. Но в следующий раз он должен прийти сам. Мне хочется взглянуть в лицо мальчику, который сидел и болтал с Сыном 3евса.
Глава четырнадцатая
На следующий вечер Александр и я огребли свою порку за Антирион. Поркой Александра руководил его же отец, Олимпий, в присутствии Равных своей сисситии . Меня без церемоний секли в поле илоты-землекопы. Потом в темноте Петух помог мне спуститься к Эвроту, в рощу, прозванную Наковальней, чтобы омыть и перевязать исполосованную спину. Это место было посвящено Деметре Полевой, и обычай выделил его мессенийским илотам. Когда-то там располагалась кузница, откуда взялось и имя.
К моему облегчению, Петух не обличал меня, как обычно, за рабскую жизнь, а ограничил свои диатрибы наблюдением, что Александра выпороли, как мальчишку, а меня – как собаку. Он был добр ко мне, а что важнее – умел промывать и перевязывать те особые раны, что оставляет сучковатая розга на голой спине.
Сначала вода, и в большом количестве, я по шею погрузился в ледяной поток. Петух поддерживал меня сзади, просунув руки мне под мышки, поскольку шок от ледяной воды на обнаженных рубцах редко кого оставлял в чувствах. Холод быстро притупляет боль, и потому примочки из отвара крапивы и нессова корня можно вытерпеть. Это останавливает кровь и помогает быстрому заживлению ран. Перевязка шерстяной или льняной тканью на этом этапе была бы невыносима, как осторожно ни бинтуй. Но голая ладонь друга, приложенная сначала слегка, а потом плотно к трепещущей плоти, приносит облегчение, близкое к экстазу. Петух перенес на своем недолгом веку немало порок и потому хорошо знал, чем можно помочь.
Через пять минут я сумел встать. Через пятнадцать моя кожа смогла соприкоснуться с мягким белым торфяным мхом, который Петух прижал к кровоточащей плоти, чтобы облегчить боль и высосать яд.
– Боги, живого места не осталось,– заметил Петух. Ты еще месяц не будешь горбиться под щитом этого гимнопевца.
Он все еще отпускал ядовитые обличения по адресу моего молодого хозяина, когда с берега над нами донесся какой-то шорох. Мы оба обернулись, ожидая чего угодно.
Это оказался Александр. Он вышел под платаны, его плащ был задран, оставляя взлохмаченную спину голой. Мы с Петухом замерли. Александр мог заработать новую порку, если бы в этот час его застали здесь – вместе с нами.
– Вот,– сказал он, съезжая к нам по склону.– Я залез в ящик лекаря.
Это была мазь из мирры. Щепотка, завернутая в зеленые рябиновые листья. Он шагнул к нам в речку.
– Что это ты приложил к его спине? – спросил Александр у Петуха, который в полном изумлении отступил в сторону.
Мирру Равные прикладывали к полученным в бою ранам, когда могли достать ее, что случалось крайне редко. Они бы забили Александра до полусмерти, если бы узнали, что он стащил эту драгоценную щепотку.
– Помажь этим, когда снимешь мох,– велел он Петуху,– а к рассвету хорошенько смой. Если кто-нибудь унюхает, от наших спин мало что останется.
Александр вложил свернутые листья Петуху в руки.
–Я должен вернуться до переклички,– сказал он и через мгновение уже растворился в темноте на берегу, послышались лишь его удаляющиеся шаги, когда он бежал обратно к ночлегу юношей вокруг Площади.
– Ну-ка, наклонись ко мне и поддержи меня, а то я лишусь чувств,– сказал Петух, качая головой.– у этого маленького шалопая духу больше, чем я думал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Госпожа спросила, кто именно из богов говорил с моим другом.
– Бог-лучник. Стреловержец Аполлон.
Я съежился. Конечно, госпожа с презрением посмеется над таким дерзким предположением. Мне не следовало и разевать свой поганый рот.
Но она не посмеялась над моим вопросом и как будто бы не сочла его нечестивым.
– Ты и сам вроде бы лучник, насколько я понимаю, и весьма искусный для своих лет. У тебя забрали лук, верно? Его отобрали, когда ты только появился в Лакедемоне? Госпожа заявила, что, несомненно, сама Тихе – богиня удачи – привела меня к ее очагу в эту ночь, поскольку земные богини изобилуют здесь, они совсем рядом. Она чувствует их близость. Мужчины живут своим умом, сказала госпожа, а женщины – своей кровью, которая приливает и убывает, как фазы луны.
– Я не жрица. Я могу ответить лишь от женского сердца, которое интуитивно чувствует и различает правду внутри.
Я ответил, что именно этого и хочу.
– Скажи своему другу так,– ответила госпожа,– что все виденное им – правда. Он действительно видел Бога.
Из глаз у меня вдруг хлынули слезы. Меня неожиданно переполнили чувства. 3акрыв лицо руками, я зарыдал, омертвев от такой потери самообладания и удивляясь силе неизвестно откуда взявшейся страсти. Я уткнулся лицом в ладони и захлёбывался, как ребенок. Госпожа подошла ко мне и ласково обняла, гладя по плечу, как мать.
Через несколько мгновений я овладел собой и попросил прощения за свое постыдное поведение. Но госпожа не слушала. Она объявила, что этот прилив чувств был священным, он был вдохновлен небесами и в нем не следует раскаиваться и извиняться за него не следует тоже. Она встала в дверном проеме. Через открытую дверь падал свет звезд, и слышалось журчание фонтана во дворе.
– Мне бы хотелось узнать твою мать,– сказала госпожа Арета, ласково глядя на меня.– Возможно, она и я когда-нибудь встретимся – там, за рекой. И тогда мы поговорим о ее сыне и о той доле несчастий, что боги послали ему.
На прощание она коснулась моего плеча.
– Ступай и скажи своему другу так: он может снова приходить со своими вопросами, если захочет. Но в следующий раз он должен прийти сам. Мне хочется взглянуть в лицо мальчику, который сидел и болтал с Сыном 3евса.
Глава четырнадцатая
На следующий вечер Александр и я огребли свою порку за Антирион. Поркой Александра руководил его же отец, Олимпий, в присутствии Равных своей сисситии . Меня без церемоний секли в поле илоты-землекопы. Потом в темноте Петух помог мне спуститься к Эвроту, в рощу, прозванную Наковальней, чтобы омыть и перевязать исполосованную спину. Это место было посвящено Деметре Полевой, и обычай выделил его мессенийским илотам. Когда-то там располагалась кузница, откуда взялось и имя.
К моему облегчению, Петух не обличал меня, как обычно, за рабскую жизнь, а ограничил свои диатрибы наблюдением, что Александра выпороли, как мальчишку, а меня – как собаку. Он был добр ко мне, а что важнее – умел промывать и перевязывать те особые раны, что оставляет сучковатая розга на голой спине.
Сначала вода, и в большом количестве, я по шею погрузился в ледяной поток. Петух поддерживал меня сзади, просунув руки мне под мышки, поскольку шок от ледяной воды на обнаженных рубцах редко кого оставлял в чувствах. Холод быстро притупляет боль, и потому примочки из отвара крапивы и нессова корня можно вытерпеть. Это останавливает кровь и помогает быстрому заживлению ран. Перевязка шерстяной или льняной тканью на этом этапе была бы невыносима, как осторожно ни бинтуй. Но голая ладонь друга, приложенная сначала слегка, а потом плотно к трепещущей плоти, приносит облегчение, близкое к экстазу. Петух перенес на своем недолгом веку немало порок и потому хорошо знал, чем можно помочь.
Через пять минут я сумел встать. Через пятнадцать моя кожа смогла соприкоснуться с мягким белым торфяным мхом, который Петух прижал к кровоточащей плоти, чтобы облегчить боль и высосать яд.
– Боги, живого места не осталось,– заметил Петух. Ты еще месяц не будешь горбиться под щитом этого гимнопевца.
Он все еще отпускал ядовитые обличения по адресу моего молодого хозяина, когда с берега над нами донесся какой-то шорох. Мы оба обернулись, ожидая чего угодно.
Это оказался Александр. Он вышел под платаны, его плащ был задран, оставляя взлохмаченную спину голой. Мы с Петухом замерли. Александр мог заработать новую порку, если бы в этот час его застали здесь – вместе с нами.
– Вот,– сказал он, съезжая к нам по склону.– Я залез в ящик лекаря.
Это была мазь из мирры. Щепотка, завернутая в зеленые рябиновые листья. Он шагнул к нам в речку.
– Что это ты приложил к его спине? – спросил Александр у Петуха, который в полном изумлении отступил в сторону.
Мирру Равные прикладывали к полученным в бою ранам, когда могли достать ее, что случалось крайне редко. Они бы забили Александра до полусмерти, если бы узнали, что он стащил эту драгоценную щепотку.
– Помажь этим, когда снимешь мох,– велел он Петуху,– а к рассвету хорошенько смой. Если кто-нибудь унюхает, от наших спин мало что останется.
Александр вложил свернутые листья Петуху в руки.
–Я должен вернуться до переклички,– сказал он и через мгновение уже растворился в темноте на берегу, послышались лишь его удаляющиеся шаги, когда он бежал обратно к ночлегу юношей вокруг Площади.
– Ну-ка, наклонись ко мне и поддержи меня, а то я лишусь чувств,– сказал Петух, качая головой.– у этого маленького шалопая духу больше, чем я думал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127